– Передай своей матери, – сказала Ида Балинте, которая играла роль переводчика, – что я очень благодарна ей за Уолтера.
– Уолтер хороший юноша, и из него выйдет прекрасный воин, – ответила Ина. – На моем месте любая мать поступила бы так же.
– Вы стали для него лучшей матерью, чем я. – Ида разрыдалась, к своему собственному удивлению и стыду.
Женщины племени сенеков плакали редко, но, выслушав перевод Балинты, Ина прекрасно поняла, что сейчас испытывает мать Уолтера. Ина знала, что словами тут не поможешь, она просто положила руки на плечи белой женщины.
Ида обняла Ину и зарыдала еще сильнее.
Только благодаря необыкновенной силе воли Ина не заплакала вместе с ней.
– Ну-ну, успокойтесь, – пробормотал Леверет.
Жители форта приняли приглашение Милдред, пришли на пир, и, несмотря на плохую погоду, все ели на улице. Индейцы в первый раз в жизни пробовали жареный картофель, и он им очень нравился. В огромных количествах они поедали и хлеб из кукурузной муки. Многие из индейцев и говядину никогда раньше не ели. Воины брали большие куски мяса, рвали его руками и ели с большим аппетитом.
Нетти Хиббард сидела рядом с Томом. Она была потрясена свирепым видом воинов-сенеков. Ей трудно было поверить, что все эти люди – родственники или близкие друзья Ренно, который всегда был так нежен с ней.
– Они кажутся мне такими дикими, – прошептала она на ухо Тому. – Поразительно, что Ренно совершенно на них не похож.
– Если бы ты видела его в бою, – с усмешкой ответил Том, – ты бы сказала, что он самый дикий из них.
Наверное, хуже всего чувствовал себя на пиру Рене Готье. Индейцы убили и скальпировали его любимую Луизу. Он твердил себе, что эти индейцы друзья и союзники, что они помогут англичанам одержать победу над французами.
Большинство мужчин форта Спрингфилд последовали примеру бригадного генерала и сидели прямо на земле, скрестив ноги, как и воины-сенеки. Эндрю Уилсон посадил Гонку на самое почетное место справа от себя. Он чувствовал себя с индейцами привычно и спокойно и вовсю нахваливал Ренно.
Гонка ни в чем не уступал генералу и настаивал, что наверняка вклад Джефри в успех всего предприятия ничуть не меньше.
– Одно я знаю, точно, – бригадный генерал говорил на языке сенеков, который он выучил за время похода в Квебек, – наши сыновья обеспечили нам возможность обороняться. И мы можем гордиться ими.
Воин-сенека никогда не хвалит своих родственников, поэтому Гонка ничего напрямую не ответил. Он задумался, потом сказал:
– Теперь мы сможем напасть на новый большой форт французов.
– Луисберг! – Уилсон думал о том же. Но английские колонии были слишком разрозненны, и подобный план был обречен на провал. Губернатор Шерли и генерал Пепперелл никогда ничего подобного не позволят. Но в душе он был согласен с Гонкой и, улыбаясь, сказал: – Больше всего на свете я бы хотел сровнять Луисберг с землей.