— Может быть, лучше подождем до рассвета? — с надеждой спросил Семен. — Теперь ночи короткие, скоро рассветет.
— Нет, отчего же, — борясь не с ним, а со своим страхом ответила я, — ты довези меня до того дома, а там я уж как-нибудь сама!
— Как же, сама, — проворчал он, помогая мне взобраться на сидение. — Я что не мужчина?!
Усадив меня в двуколку, Семен открыл ворота, сел рядом, тронул вожжами лошадку и мы выехали на улицу. Город словно вымер, по дороге нам не встретилось ни одной живой души. Луна еще не взошла, звезд за облаками видно не было, и мне казалось, что со всех сторон из тьмы на меня смотрят красные глаза врага людей. Лошадка глухо стучала копытами по дороге, Семен тяжело вздыхал, и ночь была такой темной, что я с высоты двуколки не могла разглядеть обочину. Страшно мне было до жути, но я до боли прикусила губу, и не произнесла ни звука.
Семен молча правил лошадью, он уже успокоился, перестал ругать меня и себя и думал о Дуне. Подслушивать такие мысли было стыдно. Ну, в общем, он думал о ней примерно то же самое, что вчера Алеша обо мне. Сегодняшним вечером они ухитрились несколько раз тайно поцеловаться, и теперь он вспоминал, какие у нее нежные губы, твердые груди и как он с ней скоро будет заниматься всякими глупостями. Мне в тот момент было не до них, я пыталась услышать Алешу.
Двуколка выехала за городскую околицу, и ее кованые колеса гулко застучали по неровной дороге.
— Далеко еще? — спросила я Семена.
— Это вон там, — показал он кнутовищем в темноту, — еще с полверсты. Ты, правда, хочешь туда пойти? Не боязно?
— Боязно, только что делать, вдруг Алексею Григорьевичу нужна моя помощь.
— Ну да, ты большая помощница! — усмехнулся он. — А если там нечистый или разбойники? Слышишь, оттуда кто-то едет!
Семен остановил лошадь, и я услышала, как по дороге навстречу нам стучат копыта и колеса.
— Ну, ешкин кот! Этого еще не хватало! — проворчал Семен, соскочил с двуколки и, взяв под уздцы лошадь, увел ее с дороги.
Я привстала на сиденье и всматривалась в темноту. Судя по стуку копыт, там скакало много лошадей.
— Видать, едет большая карета, — сказал, останавливаясь в кустарнике, подмастерье. — Не иначе шестериком.
В подтверждении его слов, мимо нас с грохотом промчалась карета. Она ехала так быстро, что разглядеть ее мы не смогли. Не успел затихнуть грохот тяжелых колес, как из темноты показался новый экипаж. Семен тихо выругался.
— Ты оставайся здесь, — ответила я на его мысли, — а я пойду туда, может быть, что-нибудь удастся узнать.
— Куда тебе одной, — сердито сказал он, — пойдем лучше вместе. Вот, ешкин кот, дела! Сколько же там нечисти собралось!