Потому, что Маргит Тартани, может быть случайно, погладила его против шерсти?
Или потому, что она, если верить Беку, занималась вымогательством?
Рудольф не мог в этом разобраться. Он слишком устал.
Неужели мысль о ней подсознательно тревожила его все эти дни?
Его размышления прервал звонок Кантагалли. В заброшенной каменоломне обнаружены норвежские трейлеры. Правда, без контейнеров.
– Кто знает, может быть, груз находится сейчас на пути в Албанию, – сказал Кантагалли.
– Почему в Албанию? – Рудольф потер лоб.
– А почему бы и нет? Между прочим, – вдруг сухо сказал Кантагалли, – племянницы Маргит сейчас в Бриндизи нет, она уехала. Не то на Сицилию, не то в Тунис. Не знаю. Маргит ужасно рассердилась, когда я попросил у нее фотографию Катрины, даже поинтересовалась, не сошел ли я с ума. Однако фотографию я все-таки достал и уже вам выслал. Только не фототелеграфом, а почтой. Через несколько дней она будет у вас, и вы получите о Катрине самое полное представление. Она прекрасна, синьор Нильсен. И душа у нее такая же прекрасная. Вы допускаете серьезную ошибку…
– Я еще ни в чем ее не обвинил! – перебил его Рудольф. – Я только попросил вас прислать нам ее фотографию!
– Можно подумать, что Кантагалли влюблен в племянницу Маргит Тартани, – заметил Карстен, когда Рудольф наконец повесил трубку.
– Как знать? Может, и влюблен.
– Разве Кантагалли не женат?
– Наверно, нет, – равнодушно ответил Рудольф. – Он моложе нас с тобой и ни разу не упоминал, что у него есть жена. Впрочем, может, именно потому, что женат.
– Ладно, какое нам до этого дело! – сказал Карстен. – Я звонил в Берумскую больницу. Состояние по-прежнему тяжелое. Мы разослали фототелеграфом фотографии нашей неизвестной чуть ли не по всему свету: в полиции, муниципалитеты, редакции газет, аэропорты и бог знает куда еще – не только в Норвегии, но и в Дании, ФРГ, Австрии, Италии, а также в Интерпол. Попутно мы сообщили, что она могла носить парики любого цвета, с короткими или длинными волосами, и вставлять в глаза контактные линзы тоже любого цвета. Кроме того, мы разослали повсюду фотографии Тико, с сединой и без седины, до и после пластической операции.
– Но все-таки мы дали промах, – заметил Рудольф. – Нам следовало сразу арестовать Бранда.
– Мы надеялись, что он выведет нас на остальных. Скрыться он не мог – мы следили за ним и днем, и ночью.
– Но убили его, можно сказать, у нас на глазах.
Братья замолчали. Карстен первый нарушил молчание:
– Думаешь, эта сестра Рут…
Они еще раз просмотрели фотографии всех, кто посещал дом Бранда на Киркевейен, особенно те, которые были сделаны в день убийства.