– Нет, всё! – простонала Юлька. – В Кащенку. На интенсивный курс лечения. Электрошок, лоботомия и гипноз. И срочно, пока еще можно спасти остатки разума.
– Спасибо, Юля, ты настоящий друг, – сонно пробормотала Жанна из-под одеяла.
– Господи помилуй и спаси, – внесла свою лепту в общую беседу Вера из Сибири, и Женя Граудинь почувствовала, что отмалчиваться в этой ситуации просто неприлично.
– Жара. Экзамены. Бардак, – произнесла она и добавила ни к селу ни к городу: – Криминальный беспредел. Экономический кризис. Разврат, гомосексуализм и половые извращения. Коррупция и проституция. Этот мир катится в пропасть.
Туман, накрывший Москву в эту ночь, первокурсницы французского отделения благополучно проспали. Разбудил их громкий хлопок. Это поднявшийся ближе к утру ветер чересчур вольно обошелся с распахнутым окном. Стекла, к счастью, не вылетели, но все девчонки вскочили с коек одновременно. Им показалось, будто в комнате раздался выстрел.
Плохо ориентируясь спросонья в темноте Жанна и Женька столкнулись посреди не очень просторной комнаты, и Женькин голос смущенно произнес:
– Нет, ну если ты настаиваешь…
Однако воркование бесцеремонно прервала Юлька.
– Смотрите, что делается! – закричала она, тыча пальцем в окно.
Там бушевала вьюга и белые хлопья залетали в комнату.
– Снег! – вскрикнула Вера. – Закройте окно скорее.
– Странно, и не холодно совсем, – удивилась Женька, которая тоже устремилась к окну, увлекая за собой Жанну.
Окно общими усилиями все-таки закрыли, а свет включить не удалось. Света не было ни в здании, ни на улице – но к Москве уже приближался рассвет, и в предутренних сумерках можно было разглядеть, как кружатся по комнате белые снежинки, не желая опускаться на пол.
А потом настало время удивляться. Снежинки прекратили плавный танец и стали совершать короткие целеустремленные прыжки.
Цель определилась очень скоро. Когда-то, еще зимой, Жанна Аржанова увлеклась комнатным цветоводством и превратила комнату в некое подобие оранжереи. Потом она, естественно, охладела к цветам, но успела заразить этой страстью соседок, и оранжерея не увяла без ухода.
И теперь прыгающие пушинки все как одна устремились к цветам на подоконнике, на стенах и в кадке на полу. Длинные глянцевые листья роскошной диффенбахии, которую девчонки с легкой руки Юльки называли трахобахией, покрылись белым налетом. Другие цветы, от герани до кактуса, тоже выглядели так, словно их обсыпали мукой.
И когда наступил рассвет, стало совершенно ясно, что никакой это не снег.
Электричества по-прежнему не было, но Женькина магнитола работала на батарейках, и девчонки стали ловить радио. Коммерческие радиостанции молчали, как убитые, зато удалось поймать Радио России.