– Как ты думаешь, куда она поехала? – спросил Тедди.
– Наверное, устраиваться няней в какую-нибудь другую семью, – печально ответила Мэгги. – Я пыталась уговорить папу вернуть ее, но он ничего не хочет даже слышать об этом. Говорит, что Кейт безрассудна и не внушает ему доверия.
– Что же такого она сделала? – поинтересовался Тедди, внимательно глядя на сестру.
Он только сейчас заметил, какая она розовая и свежая. Ее волосы сверкали при свете люстры.
На улице залаял Брейнер. Он, должно быть, завершил свой вечерний обход побережья и болот. Тедди открыл дверь и не узнал собаку. Шерсть Брейнера была безупречно чистой, блестела и искрилась, хотя он уже успел нацепить на себя несколько новых колючек. Присев на корточки, чтобы погладить пса, Тедди заметил, что его шерсть, к тому же, тщательно расчесана.
– Как она сделала это? – удивился Тедди, подняв глаза на сестру.
– Мы поехали на автомойку самообслуживания, – сказала Мэгги. – Кейт надела непромокаемый плащ и поливала Брейнера водой из шланга, а потом мы вытирали его полотенцами. Было так весело!
– А кто расчесывал ему шерсть?
– Кейт. Брейнер ей позволил.
Тедди закрыл глаза и прислонился щекой к мягкой шерсти собаки. Сегодня он очень плохо играл в футбол. Во время игры кто-то крикнул с трибуны: «Эй, ты, дружок Меррилла!» И этот выкрик лишил Тедди спокойствия и уверенности. Он допустил непростительную оплошность, и мяч влетел в ворота его команды. После игры Тедди старался больше не думать об этом, но сейчас его вдруг пронзило острое чувство потери оттого, что ему некому было рассказать о своих обидах.
– Я была просто поражена, – зашептала Мэгги брату на ухо, опустившись рядом с ним на колени. – Представляешь, Брейнер позволил расчесать ему шерсть! А ведь он не давал этого делать никому, кроме…
– Мамы, – сказал Тедди.
– Да, – выдохнула Мэгги.
– Ну, а как ты? – спросил Тедди, глядя на волосы сестры. – Кажется, ты наконец-то вымыла голову.
– Я приняла ванну, – гордо произнесла Мэгги. – Мне так этого захотелось.
– Молодец, – похвалил Тедди.
– А еще она купила нам тыкву.
– Где она?
– Она лежит на крыльце. Разве ты не видел, когда заходил?
– Нет, – ответил Тедди, и сердце его сжалось. – Там было темно. Лампочка перед входом и то не горела.
Ему было больно видеть свой дом – такой светлый и радостный при маме – темным и мрачным. Он испытывал неловкость оттого, что после школы его подвозили мамы его друзей, и дом, возле которого он выходил, был самым неприветливым и унылым в их квартале. Раньше все было не так: мама всегда включала свет на крыльце, и он горел там до тех пор, пока вся семья не соберется дома.