– Все это похоже на правду, – сейчас наместник выглядел уже совсем протрезвевшим. – Кто-то из людей Леодра был в этот момент на торгу и понял, что ты мне глянулась. Они решили воздействовать на меня через тебя. Поэтому тебя похитили, подстроили обвинение и продали в рабство. Благодаря тебе он и монополию на добычу слоновой кости получил, и ославить перед князем меня пожелал. Это вполне в духе Леодра: пытаться одной стрелой двух зайцев убить. Он дорого заплатит за это.
Таня почувствовала, как ее грудь переполняет чувство небывалой радости.
– Значит, ты веришь, что обвинение было ложным? – воскликнула она. – Веришь, что меня осудили несправедливо?
– Это на каждом шагу бывает, – отмахнулся наместник. – Наши судьи продажны, хуже шлюхи.
– Но тогда прошу тебя, прикажи провести расследование и снять с меня обвинение, – взмолилась Таня.
– Это еще зачем? – скривился наместник. На его губах снова заиграла противная улыбка, а во взгляде появилась похоть. – Ты моя рабыня, и мне это нравится. У меня на тебя большие планы. Говоришь, что хотела меня? Тем лучше. Ты познаешь со мной, что такое истинное наслаждение. Ты узнаешь, как я умею объезжать резвых кобыл. Но сейчас я должен заняться тем, кто замыслил худое против меня. Этого я никому не прощаю. Эй, кто там у дверей? – гаркнул он.
Двери открылись, и на пороге возник молодой воин, почти мальчик.
– Слушаю, господин, – поклонился он.
Взглянув на него, Таня даже вздрогнула, насколько облик этого стражника разнился с внешностью бойцов Ариса. Дело было даже не в молодости парня, не в изящном рисунке на его посеребренном нагруднике и не в физических данных, которыми явно не мог похвастаться этот юноша. Просто его лицо, манера двигаться и говорить были какими-то слишком не воинственными, если не сказать не мужскими. Парень скорее напоминал угловатую девочку-подростка, нацепившую доспехи и пытавшуюся играть воина.
– Никей, – повернулся к нему наместник, – поставь у этих дверей караул. Никого не впускать сюда. Никто, кроме воинов внутренней стражи и приставленных к ней служанок, не должен видеть ее. Пусть рабыню накормят и умоют. Ближайшие день или два я буду очень занят. Пусть она живет это время здесь. Когда я снова захочу ее, я желаю, чтобы на ней был вот этот костюм для танцев, эти украшения и точно такая же косметика.
– Слушаюсь, господин, – снова поклонился юноша.
Порывистым движением, подхватив подол тоги, наместник вышел из комнаты. За ним исчез и юный стражник, скользнувший по Тане на прощание безразличным взглядом. Вновь щелкнул запираемый засов. Девушка осталась в комнате одна.