— Были бы уж на полпути к Кроткам,— не унимается Миша Чугунов.
— Что верно, то верно,— поддерживает его Терентий и протяжно вздыхает.
...К вечеру небо заволокло тучами. В лесу стало пасмурно и неуютно. Запахло дождем и сочными сырыми травами. Такая погода нам была на руку.
Сумерками, пройдя по лесной наезженной дороге километра два, вышли к полю и встали на перепутье. Один путь вел к линии железной дороги, где намечался переход, другой — в село Глинья. Решили посовещаться. Мне совсем не нравились такие незапланированные остановки.
Я сполз с коня и отпустил поводья. Взмахивая головой, он стал срывать придорожные колосочки ржи, и я охотно дал ему волю. За эти дни успел привыкнуть к буланому и полюбил его за верную службу. Он провез меня более ста километров, на стоянках тыкался мордой в плечи, тянулся теплыми губами к вещевому мешку, откуда так вкусно пахло ржаным хлебом.
Я знал, что мне придется расстаться с ним, совсем не подозревая, что произойдет это очень и очень скоро... Переход через магистраль — это еще одно сражение, оттого и тревожно на душе. Храбрость испытывается в делах, в боевой обстановке. Неужели я уже утратил ее? Почему я так беспокойно реагирую на такой пустяк, как остановка, и прислушиваюсь к словам командира.
— Сказал, нет,— донесся до меня голос лейтенанта Головачева.
— Хлеба у нас маловато, а идти сорок верст,— возражал сержант Семенов.
— Ничего. Обойдемся,— ответил Головачев.
— Как же обойдемся?
— Сказал — никаких заходов.
— Бахман, товарищ лейтенант, совсем босой. Подошву веревочкой привязал... натрет ногу на марше и тогда... Мы совсем ненадолго...
Помощник Головачева упорно настаивал на том, чтобы зайти в село Глинья. Как заинтересованное лицо, его поддерживал Бахман. Лейтенант, на мой взгляд, правильно делал, что не соглашался. Войдет человек в хату, молочка попьет, хлеба попросит, с молодицей пошушукается — и расхолаживается: гаснет воля, увядает собранность.
— Хорошо. Зайдем на полчаса,— неожиданно сдался Головачев.— Проведем разведку с обоих концов села, соблюдая маскировку, как полагается...
Я хотел возразить против захода в село, но почему-то промедлил и не сделал этого. Только потом понял, что не уберег молодого командира от непоправимой ошибки.
Как и многие деревни, Глинья состояла из одной улицы. Развилка дорог, на которой проходило совещание, как раз находилась напротив центра села, обозначившегося в зелени садов темными и мрачноватыми в сумерках крышами хат. Наплывала хмурая, серая ночь. Не светилось ни единого огонька, слышно было, как яростно лают собаки, очевидно, вспугнутые нашими разведчиками.