— А в прошлое воскресенье мы ходили в методистскую молельню, — с веселыми искорками в глазах сказала Энн.
— Ну, доктору, наверно, надо показываться и в методистской молельне, а то методисты не станут у него лечиться.
— Нам очень понравилась проповедь, — мужественно заявила Энн. — И молитву пастор читал очень красиво.
— Да, молиться-то он мастер. А лучше всех читал молитвы старый Саймон Бентли, который был вечно или пьян, или собирался надраться. И чем пьянее он был, тем лучше звучала молитва.
— Методистский проповедник — очень представительный мужчина, — продолжала Энн на потеху приоткрытой двери.
— Да, красавчик, — согласилась мисс Корнелия. — И манеры, как у светской дамы. Считает, что в него влюблены все девушки. Но послушайте моего совета — не очень-то якшайтесь с методистами. Я так считаю: если ты пресвитерианин, то и будь пресвитерианином.
— Вы полагаете, что методисты не попадут в рай? — без тени улыбки спросила Энн.
— Это уж не нам решать, а Всевышнему, — серьезно заявила мисс Корнелия. — Не знаю, как там будет на небе, но на земле я от них держусь подальше. Их теперешний проповедник не женат, а у прошлого была такая глупенькая жена, каких свет не видывал. Я как-то ему сказала, что зря он не подождал, пока она не повзрослеет, а потом уж женился бы. А он ответил, что хотел сам ее воспитать. Одно слово — мужчина!
— Но ведь не так-то просто определить, когда человек стал взрослым.
— Верное ваше слово, милочка. Некоторые рождаются взрослыми, а другие и в восемьдесят лет все еще дети. Миссис Макалистер, которую мы только что похоронили, так и не стала взрослой. И в сто лет была все такой же дурочкой, как в десять.
— Может быть, потому она и прожила так долго?
— Может быть. Но я бы предпочла прожить пятьдесят лет в здравом уме, чем сто лет недоумком.
— Но подумайте, как скучно было бы жить среди сплошных умников!
Но мисс Корнелия не собиралась состязаться с Энн в остроумии.
— Миссис Макалистер была из семейства Милгрей-вов, а те никогда умом не отличались. Ее племянник Эбенезер вообще спятил. Считал, что уже умер, и жутко сердился на жену: почему она его не хоронит? А я бы взяла и похоронила.
Глядя на ее выражение мрачной решимости на лице достойной матроны, Энн легко представила себе мисс Корнелию с лопатой в руках.
— Неужели во всем поселке ни у кого нет хорошего мужа, мисс Брайант?
— Ну, почему же? Полно — только все они там.
И она кивнула на открытое окно, из которого открывался вид на церковь и маленькое кладбище по другую сторону бухты.
— Ну а живых, во плоти? — допытывалась Энн.