В следующую ночь я не спала, а лишь притворилась спящей.
Отец внимательно проверил, уснула ли я уже. Когда я начала глубоко дышать, он приступил к действиям. На сей раз он сразу поднял одеяло и, устроившись рядом со мной, снова укрыл нас обоих. Сначала он лежал тихо, прижавшись к моему бедру, поскольку я лежала на спине. И тихонечко задрал мне сорочку, так что я почувствовала этим боком его медленно набухающий ствол. Он поднимал мою сорочку выше и выше, пока не закатал её до самого горла. Затем он опять возобновил игру с моими грудями, целуя и облизывая соски так, что я задрожала от вожделения. Я полагала, что он опять только потопчется у дверей, и я при этом останусь с носом. Тем не менее, я не посмела отказаться от позы спящей.
Его рука скользнула вниз. Он снова раздвинул мне ноги. Это далось ему без особых усилий, поскольку я сама невольно уже чуточку их раскинула. Когда он прикоснулся ко мне пальцами, я не удержалась и начала помаленьку подтанцовывать попкой. Я ведь ещё прошлой ночью убедилась, что он всё-таки пребывает в уверенности, что я сплю. Моё движение привело его в такое возбуждение, что он без промедления забрался на меня, и едва я ощутила, как его привратник горячей головой ищет вход, похоть окончательно и бесповоротно овладела мной, я начала сильнее подмахивать и умелыми выверенными манёврами постаралась облегчить ему задачу включения. То ли возбуждение заставило его потерять бдительность, то ли он полагал, должно быть, что у меня такой крепкий сон, короче, он принялся ударять ожесточённее, чем минувшей ночью. Я отвечала на каждый удар. Клинок и ножны старались встретиться, и вдруг он вогнал его мне глубоко, по самую рукоятку.
Позабыв обо всём на свете, я воскликнула:
– Ах…
Он замер, но продолжал крепко вдавливать в меня стержень.
Но теперь я, наконец, осознала, что мне нет больше необходимости бояться его, и заговорила с ним, будто только что проснувшись.
– Отец… чем это вы занимаетесь?
При этом я несколько раз едва заметно подтолкнула его снизу.
Он испугался от неожиданности, однако был уже не в силах меня покинуть.
– Отец… – прошептала я, – ради бога… что вы творите?.. Уйдите, пожалуйста… отец… уйдите… что вы тут делаете?
И в то время, когда я говорила это, удары мои становились всё энергичнее.
– Ничего я не делаю… – прошептал он, – ничего… я, знаешь ли… я, знаешь ли… уснул.
– Итак, отец… чем это мы занимаемся?
– Я не знал, что ты того…
Я заметила, что он пытается оправдаться, и возразила:
– Да, я того… я того, отец… я… – Но с каждым «я того» я, провоцируемая его топорищем, не могла удержаться, чтобы не сделать энергичный толчок.