– О, пардон! – произнёс он и отпрянул назад.
Мы в немом ужасе уставились друг на друга. Отец тотчас же вышел на кухню, и я услышала, как через некоторое время он произнёс там:
– Девчонку приходится силком вытаскивать из постели, иначе она никогда не встанет.
Рудольф в ответ засмеялся.
Вернувшись в комнату, отец успокаивающе сказал мне:
– Он совершенно ничего не видел.
Я ничего не ответила, однако была слишком уверена в обратном. Ибо стоило отцу уйти из дома, как Рудольф ворвался ко мне в комнату.
– Ну, – грубо набросился он на меня, – сегодня отец, вероятно, тоже всего лишь хотел, чтобы ты тщательнее умылась?
Поскольку он застал меня ещё в рубашке, я прикрыла грудь носовым платком. Он вырвал его у меня из рук.
– Не строй из себя дурочку, – засмеялся он, и я только сейчас заметила, что он обратился ко мне на «ты».
– Разве мы с вами пили на брудершафт, – напустилась я на него.
– Не много для меня чести пить с малолетней блядью, которая сношается с собственным отцом.
– Вовсе мы не сношались, – возразила я.
– Заткни пасть! – крикнул он мне. – Может, будешь спорить со мной о том, что я видел своими глазами?
– Ничего вы не видели.
– Неужели? А разве он не лежал на тебе, когда я вошёл в комнату, и разве он не задрал тебе ночную рубашку?
– Нет, – сказала я, но уже не очень уверенно.
– Вот как? Нет! – Он подошёл ближе. – Тогда я скажу тебе, что сам видел. Я прежде снаружи поглядел, как он у тебя по всякому под рубашкой елозил, не так? И знаешь, что я ещё видел?
Я в страхе смотрела на него.
– Я видел, – резким тоном продолжал он, – как ты вытащила у него хвост из штанов… а потом он поволок тебя на кровать.
Я была раздавлена.
– Ну, – расхохотался он и схватил меня за подбородок, так что я не могла не поднять на него глаза, – или, скажешь, это тоже неправда?
Я потупила перед ним взор и молчала.
– Так, – решительно произнёс он, – и поскольку фройляйн Пепи вела себя по отношению ко мне нагло и дерзко, я немедленно отправляюсь в полицию и заявляю там обо всей истории.
К подобному развороту событий я была не готова. Меня охватил жуткий страх.
Он наслаждался моим бессилием и ещё больше терзал меня:
– Вас обоих посадят за решётку… тебя и твоего бравого папашу!
– Нет! – вырвалось у меня.
– Нет? – переспросил он. – Нет? А вот мы это вскоре узнаем, если потребуется, то я ведь и под присягой могу подтвердить то, что видел.
С этими словами он направился, было, к выходу:
– А теперь я пойду…
Я бросилась между ним и дверью.
– Прошу вас, – смущённо пролепетала я.
– Здесь вообще и просить больше не о чем. – Он собрался взяться за дверную ручку.