Однажды, когда Ценци опять пришла не одна, мы по голосу мужчины поняли, что он был, похоже, очень пожилым.
Ценци засмеялась:
– Ух, какой у вас маленький корешок…
Пожилой мужчина сказал:
– Это не беда… когда он взбодрится, то становится гораздо больше…
Через некоторое время Ценци воскликнула:
– Однако он всё никак не встаёт…
Пожилой мужчина пробормотал:
– Только придётся чуть дольше подождать… он непременно встанет.
Через какое-то время Ценци очень тихо сказала:
– Я больше не могу… у меня рука уже устала…
Пожилой мужчина ответил:
– Это не беда… возьми-ка теперь в рот…
Ценци спросила:
– А сколько вы мне тогда дадите?
Пожилой мужчина задумался:
– Сколько я дам тебе? Ну, скажем… я дам тебе десять гульденов… но только возьми в рот…
Рудольф, заслышав такое, стукнул себя кулаком по ладони:
– Боже правый, вот так дела! – пробормотал он, а я насмерть перепугалась таких огромных денег.
Прошло много времени, пока Ценци, наконец, не сказала:
– Вот, он уже стоит… теперь идите сюда.
Мы услышали, как они упали на постель. Однако буквально через минуту Ценци расхохоталась:
– Да он же опять не стоит…
Пожилой мужчина что-то пробормотал, они долго ворочались в постели, затем Ценци прорвало:
– Ах… ах… да… так… это здорово… здорово… да… дальше… быстрее…
Рудольф, обернувшись ко мне, заметил:
– Сейчас он лижет её.
Потом Ценци крикнула:
– Идите сюда, он стоит снова…
Они вновь принялись ворочаться. И Ценци засмеялась:
– Ну вот, он опять размяк.
Пожилой мужчина сердито сказал:
– Это неправда… ты только вставь его внутрь…
Кровать заскрипела, а Ценци сказала:
– Да вы же не вставили вовсе…
Пожилой мужчина вспылил:
– Не торопи меня! Я ещё войду…
Кровать продолжала скрипеть и скрипеть. Ценци глубоко выдохнула и крикнула:
– Так… наконец-то… вот сейчас… да… хорошо ведь трахаться… хорошо… а?.. Уже кончено…
До нашего слуха донеслось, как они снова расхаживали по кухне и перешёптывались. Потом входная дверь скрипнула, Ценци крикнула: «Целую ручку» и сразу после этого вбежала в комнату. Она была в рубашке и с зажатой в ладони монетой в десять гульденов. С восторгом она вручила её Рудольфу.
Вечером, естественно, опять состоялась основательная загрузка. Мы все упились в стельку, и я уже не помню, чем мы все потом занимались. На следующий день мой отец снова проспал на работу, и поскольку теперь его прогулы приняли хронический характер, то его в один прекрасный день просто вытурили с предприятия.
Он пришёл домой ругаясь и проклиная всё на белом свете, однако Рудольф утешил его:
– Не горюй, ты скоро снова найдёшь работу.
Они давно уже перешли друг с другом на «ты». Мой отец был крайне обескуражен случившимся и всё никак не мог успокоиться.