– Готово, – сообщила госпожа Мелани.
Он отпустил меня и занялся аранжировкой новой композиции. То есть, он уселся на стул, взял меня на колени, но взял так, чтобы я спиной опиралась на его грудь, а лицом была обращена в сторону объектива. Он просунул руки у меня под мышками и крепко обхватил мои титьки, а свой корнеплод посадил в моём огороде. Я собралась, было, покачаться на этих качелях, однако он шепнул мне:
– Не сейчас…
– Готово, – крикнула от аппарата жена.
Предстояло составить третью композицию. Но поскольку для неё требовался Альберт, а шланг у него абсолютно не поднимался, то мероприятие было отложено до следующего сеанса. Капуцци попросил меня прийти через день, вручил пять гульденов и отпустил с миром.
Я отправилась в город. На Грабене я встретила Ценци и пошла с ней на Шёнлатерн-гассе, чтобы похвастаться перед ней заработанными деньгами и рассказать историю с фотографом. Между тем самой ей никого не удалось подцепить. Моё красочное описание групп и позиций привело её в очевидное возбуждение.
– Чёрт побери… – воскликнула Ценци, бросаясь на диван. – Чёрт побери… во мне от одного разговора разгорается сладострастие… вот неплохо было бы мне сейчас с кем-нибудь перепихнуться…
И в этом вопросе я полностью разделяла её точку зрения. Я забралась к ней на диван. Ценци лежала вытянувшись, глаза у неё сверкали, а грудь высоко вздымалась. Она вообще казалась мне сегодня иной, чем обычно. Совсем не такой безвольной и уступчивой как дома. Я прилегла рядом с ней и какой-то период времени мы играли титьками друг дружки. Я уже хотела, было, забраться на неё, но она с возгласом: «Ах… это всё не то…» оттолкнула меня и прокричала в сторону кухни:
– Скажите, пожалуйста, госпожа Бёк… Карла нет здесь?
Старуха приоткрыла дверь:
– Да, Карл здесь… а что вы от него хотите?
– Позовите его, пожалуйста, к нам… – сказала Ценци.
– Так что же вы хотите? – упорствовала в своём любопытстве старуха.
– Не задавайте вопросов, пожалуйста, – произнесла Ценци таким повелительным тоном, какого прежде я от неё никогда не слышала. Я вообще обнаружила в её характере новые стороны. – Не задавайте вопросов, пожалуйста, – повторила она, – а позовите его!
Старуха исчезла.
– Кто такой этот Карл? – спросила я.
– Да внук хозяйки, – объяснила мне Ценци, освобождаясь меж тем от одежды и снова укладываясь на диван.
– И чего тебе надобно от него?
– Хочу посношаться с ним… – с горячностью произнесла Ценци.
Дверь отворилась, и в кабинет вошёл молодой человек лет шестнадцати-семнадцати. Он был очень симпатичным, с тонкими чертами лица, несколько, правда, утрированными и заострёнными худобой его, да и в целом парень выглядел опустившимся. Он курил сигарету, ухмыльнулся, завидев нас, и я не могла не подумать о разбитной компании, которая всегда с громким шумом расхаживает по улице.