Я подтвердил это обстоятельство, вспомнив мрачную фигуру, топтавшуюся у дверей залы, и уже начиная мучительно переживать, что не догадался в первую очередь проверить подошвы у этого молчаливого стража и у остальных чинов полиции и жандармов, буквально наводнявших все, даже самые укромные, помещения особняка.
– Вот-вот! Им охранять надо труп и обстановку его обнаружения, чтобы никто ничего, не дай бог, там не изменил, а они шастают вокруг, наступают в кровь, потом разносят по дому и даже сами того не замечают. Могут уронить, разбить что-нибудь, и смолчат, а ты потом голову ломай! Да вы не краснейте так, Алеша, со всеми это было. И со мной такое случалось по молодости лет. А еще там, небось, полно было праздных соглядатаев, а? Всякие вельможи да сановники понаехали инспекцию наводить да пить коньяк баронский, соболезнуя. Так и они наследить могли…
– Но нельзя же их не пустить? – поднял бровь Плевич.
– Погодите, Валентин, время пройдет, заматереете на судебной службе, и принцев гнать будете с места происшествия, – усмехнулся Иван Моисеевич.
– Неужто? – как всегда, высокомерно, отозвался Плевич. – Хотя, если поставить себе целью застрять навечно в должности судебного следователя…
Все собравшиеся тотчас же поняли, что Пле-вич желал так уязвить старика Реутовского, не сделавшего, по его мнению, достойной карьеры, и всем стало неловко. Я собрался уже было ответить за Реутовского в том смысле, что быть честным человеком – само по себе уже карьера порядочная, но усомнился, не обижу ли я Ивана Моисеевича еще больше. Он уже насупился в свои пышные бакенбарды, но тут на помощь пришел Мару-то-Сокольский с его добродушной улыбкой. Он быстро поменял тему разговора, задав вопрос, будто не слышал реплики Плевича:
– Так что же, еще и от полиции охранять надо место происшествия? – И Реутовский повернулся к нему.
– Не всегда так бывает, но и в полиции люди разные. Есть даровитые сыщики, и много их, а есть и такие, кто только номер отбывает, да и пьют там, ох как! Да и то, вы тут все с образованием, а они – как Бог на душу положит, все из разных мест в полицию пришли. И надо знать, что в хороших домах смертоубийство редко бывает, сыскные же у нас все больше по притонам да трущобам, а там привыкли не церемониться.
Реутовский отдал мне сборник служебных документов и продолжал, обращаясь не только ко мне или Маруто, но и ко всем остальным:
– Имейте в виду: отношения с полицией всегда у нас были непростые, и соперничество имеет место, и пренебрежение друг другом. А эта инструкция специально была издана после ряда случаев, когда полицейские, не из злого умысла, конечно, а из служебного рвения, нарушали обстановку места происшествия, производя самостоятельные розыски, и часто это вело к запутыванию следствия. Обыкновенно как бывает? А бывает так: низшие чины полиции ведь узнают о совершившемся преступлении до прибытия следователя. И, не ожидая его, приступают к осмотру и исследованию места совершения преступления. И такой порядок укоренился почти повсеместно, уж поверьте мне. А между тем, не обладая соответствующей подготовкой и не будучи в состоянии уяснить себе значение и сущность приемов раскрытия преступлений, они своими действиями не только не облегчают задачи следователя, но даже вредят успехам предварительного следствия. Я за свою профессиональную жизнь собрал множество свидетельств такого вреда. Где-то ножик подобрали и уложили аккуратно в пакет, а следователю отдать забыли. В другом месте вот так же кровь на башмаках разнесли по всему дому, а следы эти кровавые следователю указали совсем на другой путь, нежели тот, которым воспользовался преступник, не наступивший, в отличие от неуклюжего полицейского, в лужу крови.