— Все мужчины нервничают, когда жены рожают! — объявила Элиза с порога. — Детка, иди обними бабулю!
Расставив руки в стороны, она становится на одно колено, отчего ее весьма рискованная юбка поднимается, обнажив кружевную резинку чулка.
Лера подходит, некоторое время рассматривает вблизи лицо Элизы, потом неуверенно трется о ее щеку своей. Вблизи на лице Элизы заметен тональный крем, и блестки на веках, и тонкая ниточка карандаша по линии губ, но сильнее всего взгляд Леры притягивают огромные серьги. Они висят почти до плеч, звонкие и заманчивые, как елочные игрушки.
— Элиза, ты сколько раз рожала? — спрашивает Лера.
От неожиданности Элиза садится на пол у полки с обувью, расставив колени, грозит пальцем и строго заявляет:
— Сколько раз я просила тебя называть меня бабулей!
Через час, оставшись одни, они ложатся рядышком на ковер с медицинской энциклопедией. Элиза одета в махровый халат мамы, ее мокрые волосы стянуты полотенцем, а на лице маска из овсянки с медом и лимоном, поэтому разговаривает она медленно, чтобы не нарушить стягивающее действие маски у губ.
— Вот, видишь? Ребенок зреет в матке женщины…
— Это матка? — показывает пальцем Лера на отдельный рисунок. — Похожая на козу?
— Не отвлекайся. Ребенок зреет сорок недель. Он просто плавает себе в жидкости, питается через пуповину.
— Через эту кишку? — показывает Лера.
— Правильно, эта кишка и есть пуповина. Он не дышит и ничего не ест ртом. А потом сам начинает проситься наружу. Это и есть роды. А вот на этом рисунке, видишь, какой сложный путь проходит зародыш с первых своих дней. Здесь нарисована почти вся эволюция млекопитающего. И жабры, и хвостик…
— А можно… — задумывается Лера, — не родить ребенка?
— Конечно, можно. Это называется аборт, — Элиза ложится на спину, задрав подбородок. — В аборте важен срок. Нужно успеть.
— Как это? — ложится с нею рядом на спину Лера.
— До двенадцати недель. Пока еще у зародыша нет души. Вернее, пока в его развивающемся с жабрами и хвостиком теле бродят души вымерших млекопитающих и рыб. Некоторые женщины делают аборт и позже, но я считаю это уже грехом.
— Элиза, а когда я буду все это изучать в школе? — спросила Лера.
— Не помню. Классе в восьмом, наверное.
— А почему ты тогда мне это сейчас рассказываешь?