— Мы с женой сказали Лере, что не будем больше искать Антона. Объяснили, как могли, что лучше постараться наладить дружеские отношения с Корамисом и уговорить его привезти мальчика на встречу. Встретиться где-нибудь на нейтральной территории, вы понимаете? На курорте, например, в Греции. Это бы всех успокоило, потому что американец Корамис категорически отказался приезжать в Москву, и вообще он в Россию больше ни ногой и намерения свои подтвердил тем, что расторг очень дорогой контракт, по которому он, собственно, сюда и ездил. Да! — просиял Капустин. — Мы поговорили с Антошей по телефону! Он разговаривал с нами по-английски, представляете? — увидев лицо Самойлова, Капустин сник. — О чем я?…
— Вы сказали дочери, что не будете искать мальчика. Я думаю, вы так решили из-за беременности жены, я еще при нашей последней встрече понял, что ее беременность окажется решающим фактором в этом вопросе. Вы сказали Лере об этом?
— Ну да, и об этом тоже…
— А она?
— Обозвала нас.
— Как? — Прохор Аверьянович подался к Капустину через стол.
Подумав, Валентин с трудом выдавил:
— Говнюками. Без влияния Элизы тут не обошлось.
— Да нет, — откинулся на спинку стула Самойлов, — я думаю, это ее слово выстраданное, так сказать. Ударили? Что вы так смотрите? Пощечиной наградили?
— Что вы?! — ужаснулся Капустин. — Валентина заплакала, а я пытался объяснить дочери фатальность сложившихся обстоятельств. Но Лера сказала, что сама будет искать брата и что не хочет больше с нами общаться.
— Что говорит Элиза? — спросил Самойлов, нюхая свой опустевший бокал — хорошее вино, после него донышко пахнет давленым виноградом.
— Ей по барабану, как выражается наш дворовый друг. Несет черт знает что! Что девочка должна сама пробиваться в жизни, что любая работа почетна, а в последний раз она сказала, что у Леры есть хороший богатый покровитель и нам нечего беспокоиться, представляете? Нам с Валей удалось ее заманить в гости, применили кое-какие методы допроса. Ничего толком узнать не удалось, кроме даты, когда она последний раз видела девочку. Получается — семьдесят четыре дня прошло.
— И что — никаких известий? — задумался Самойлов.
— Лера звонила Элизе. Раз пять или десять… Двенадцать, — определился Капустин. — Большинство звонков записалось на автоответчик.
— Так какого черта вы тогда морочите мне голову? — вскочил Самойлов. — Что вы подразумеваете под словом «пропала»?
— Никто ее не видел с тех пор, понимаете? А звонки — они могут быть записанными на пленку, а потом кто-то прокручивает их в трубку…
— Значит, когда пропавший мальчик звонит вам из счастливой американской жизни, на английском! — только вдумайтесь, на английском языке, вас это не настораживает, никаких мыслей о подделке в голову не приходит. А тут!..