Законник (Ильин) - страница 24

— А если вдруг?..

— А «если вдруг» — закосим под коллективное помешательство на фоне прогрессирующего старческого маразма. Мол, впали в детство и вообразили себя действующими Пинкертонами. Робин Гудами, борющимися за светлые идеалы социализма.

— А документы?

— А документы купили на Птичьем рынке. У одного дядечки, которого по причине склероза в упор не помним. Но можем попытаться опознать, если они сделают облаву…

— Это верно. С точки зрения отправления правосудия мы бесперспективны, как новорожденные младенцы. Навару никакого — а хлопот полон рот. Любое следствие в самом начале рассыплется. А если не рассыплется — то все равно закончится стопроцентной амнистией и освобождением из-под стражи в зале суда.

— Вы что, мужики, с ума посходили? О чем таком вы здесь битый час толкуете? О какой амнистии? О каком следствии? Не будет никакого следствия, потому что не будет искового заявления. Кто его в органы принесет? Кто сообщит о наших проделках и подделках? Подследственный? Так за ним грешков, о которых мы знаем, поболе будет. Да он первый нас из милиции вызволит, если мы вдруг туда, по собственной глупости, попадем. Всё и вся на уши поставит — а вытащит. Мы ему перед глазами сто крат безопасней, чем в камерах.

— А статисты, которых мы на вторые роли привлечем? Они для следствия полакомей будут. Потому что помоложе.

— А статисты ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знают. Их попросили в розыгрыше поучаствовать — они по глупости согласились. В виде бескорыстного одолжения. Как тимуровцы. А о чем тот розыгрыш — ведать не ведают. Нет, мужики. Это дело чистое по всем статьям. Не подкопаться. Можете мне, как следователю с сорокалетним стажем, поверить. Не уцепить нас, как мокрый обмылок мокрыми руками. Если только кто-нибудь из нас вдруг не скурвится и заяву в прокуратуру на остальных не снесет. В себе-то мы уверены?

— В себе уверены.

— Ну и значит все! И не о чем больше говорить. Подразделения выдвигаются на исходные позиции. Начало операции по сигналу красной ракеты. В общем — наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами! Другие мнения есть?

Других мнений быть не может!

* * *

В приемную Главы администрации вошел человек. Пожилой. Но самый молодой из всех прочих задействованных в операции. Тот, который мог еще сойти за действующего следователя.

В приемную Главы администрации зашел Федор Михайлович. Федор.

— Куда вы? — встрепенулась прикрывающая танкоопасное направление секретарша.

— Туда, — кивнул на дверь Федор Михайлович.

— Туда нельзя. Там совещание! — зашипела секретарша, и из амбразур ее подведенных глаз глянули стволы выдвинутых на прямую наводку зрачков.