Теперь она была убеждена в том, что свет в доме был не чем иным, как отблеском маяка, что на Лендс-Энде. Только почему свет отражался только в одном окне? Может быть, это свет от лодочных прожекторов или фар машин? Или еще что-то? Передумав заявлять в полицию, она продолжала двигаться вниз по пологому спуску, проявляя теперь уже гораздо меньше осторожности. Сила разыгравшегося воображения рисовала картину преследования, а здравый смысл подсказывал ей, что все это плод ее фантазий.
Как бы там ни было, Мэг почувствовала огромное облегчение, добравшись наконец до Воскресной улицы, булыжная мостовая которой была освещена фонарями, а сигнальный молоток был подвешен у каждой двери дома. Чувствуя, как от усталости кровь приливает к ее лицу, она остановилась. Откинув капюшон, она встряхнула волосами, подставив шею свежему дыханию ветра. Затем пересекла дорогу и, взобравшись на стену, стала смотреть на застекленную крышу дома на Рыбной улице. Еще больше высунувшись над стеной, Мэг увидела крошечный дворик, освещенный стоявшим поблизости фонарным столбом, а прямо под кухонным окном целый ряд небольших бочонков, заполненных землей, которая, очевидно, была приготовлена для весенней посадки. Неужели эти приготовления были делом рук Сноу? А вдруг он снова претендует на этот дом?
В этот момент кто-то, хотя и не очень грубо, но и не ласково, положил ей руку на плечо. Сердце ее забилось, как отбойный молоток, и она чуть было не свалилась со стены. Она была готова завизжать, но крик застрял у нее в горле, когда, обернувшись, она увидела перед собой опять же Питера Сноу.
Бросив на него полный злобы взгляд, Мэг с негодованием стала говорить о том, что она думает о мужчинах, которые подкрадываются сзади к девушке среди темной ночи. Но, похоже, ему тоже не терпелось высказать свое негодование.
– Я понимаю, что лучшее средство защиты – это нападение. Думаешь, что я не знаю, как ты выслеживаешь меня по всему проклятому городу? – возмутился он. Свет фонарного столба осветил его перекошенное злобой, побелевшее лицо. – Что ты тут вытворяешь? – продолжал он. – Сначала сказала мне о том, что не интересуешься домом на Рыбной улице. А когда сегодня я пришел вместе со своим адвокатом, мне заявили, что ты, оказывается, предложила за этот дом большую цену. Наверное, ты подумала, что здесь какой-нибудь чертов аукцион?
Мэг стояла как будто пораженная громом, услышав так много ругательных слов, которые ей приходилось слышать лишь при жизни Эми и Теренса. И если уж быть до конца откровенной, то она действительно считала, что участвует в самом настоящем аукционе.