Саша неожиданно устал. Он даже не догадывался, что может так долго говорить. Мало того, он никогда особенно и не думал о том, что говорил сейчас. Наверное, неформулируемое все это лежало где-то внутри и сразу сложилось воедино, едва случилась необходимость.
Лева в ответ пожал плечами.
Помолчав, он сказал:
- Можно спорить с тем, кто ищет истину, с тем, кто хочет утвердиться в своем мнении, спорить бесполезно.
- Ты ничего не понял, - ответил Саша.
- А ты ничего не сказал. Так и поругались.
Неприятно было лежать молча, продолжая мысленно переругиваться, но, к счастью, пришел Рогов. Снова с фруктами. И с сигаретами. И даже денег немного принес. От Матвея, как выяснилось.
Они ушли курить.
- Матвей объявился, - рассказал он новости. - Все вроде нормально.
"Контора" отчего-то оставила их в покое.
Саша молча слушал.
Ему как-то полегчало сразу. Рогов был внятный и упрямый - исходило ощущение, будто он воспринимал мир как механизм, где что-то изогнулось и надо выправить, чтобы не сбоило.
- Короче, тебе больше всех досталось, - сказал Рогов.
- Еще не ясно, что там делают с нашими пацанами в Латвии, - ответил Саша.
- Эта да, - согласился Рогов.
"Почему все-таки Яну не тронули?" - подумал Саша.
И, словно догадавшись, о чем Сашка думает, Рогов сказал:
- Сразу после того как тебя взяли, видели Яну, выходившую из ФСБ.
Саша вперился в Рогова.
- И чего?
- И ничего. Об этом сказали Матвею, он кивнул и велел не трепаться.
Саша смолк.
- Ничего не понимаю, - сказал он.
Они покурили снова, и, уходя, Рогов еще раз огорошил, на этот раз куда больнее:
- Мать твоя звонила в бункер. Спрашивала, что с тобой… У тебя дедушка умер, сказала.
- Когда звонила? - быстро спросил Саша.
- Позавчера.
- А ты что не передал мне?
- А что бы ты сделал? Поехал бы? Верхом на "утке"…
Проводив Рогова, Саша улегся на кровать - в голове все расползалось, ни о чем не получалось думать определенно.
Дед умер… Нет теперь больше других Тишиных. Он один - Саша.
Ночью дедушка приснился. Последнее время Саше вообще часто снилось что-то. Дедушка сидел на паперти, просил подаяние.
Проснулся - чуть не заплакал.
"К чему такое?" - думал.
Лева молчал, сосредоточенно читая. Страницы перелистывал быстро. Саша пригляделся к книгам его - чего только не было, учебники какие-то, классика европейская, новомодное нечто, даже один "женский роман" в дрянной обложке.
"Обиделся, и черт с ним", - подумал Саша.
Лежал, вспоминал деда - как тот умирал спокойно. Думал - врожденное это спокойствие перед смертью или - от усталости появившееся?
Детство слабо помнилось. Лицо деда мелькало, никак нельзя было зацепиться, вспомнить - как тот хмурился, как говорил. Куда-то уходило все, неостановимо…