Она опиралась на две палки и была вся сведена подагрой. В своем платье дедовских времен и старомодном парике она казалась выходцем из другого века. При свете дня на ее накрашенном лице виднелись глубокие морщины. Так она прошла несколько шагов по улице в сторону повозки, поддерживаемая маркизом де Турвом. Увидев его и по его знаку, стража расступилась, и повозка остановилась, так что старая мадам де Сегиран могла подойти совсем близко. Очутившись рядом, она подняла руку и молча протянула ее для поцелуя своему маленькому Ла Пэжоди, меж тем как маркиз де Турв, без шляпы, посылал прощальный привет тому, чья волшебная флейта так часто его услаждала. Затем старая мадам де Сегиран и мсье де Турв удалились, а мсье де Ла Пэжоди продолжал свой тряский и позорный путь, исчезая за поворотом.
* * *
События мрачной ночи, когда мсье де Ла Пэжоди убил ударом шпаги мсье Паламеда д'Эскандо у постели мадам де Сегиран, ни в чем, казалось, не изменили жизни этой последней. Дни ее текли установленным порядком, и мадам де Сегиран проводила их совершенно так же, как всегда. Она посвящала их молитве и тем самым ручным работам, которым она обучала послушливого Паламеда. Так как погода держалась очень ясная, она подолгу гуляла в саду, то одна, то в обществе мсье де Сегирана. Этот, как и раньше, каждую неделю ездил в Экс повидаться с матерью и привозил оттуда обычные рассказы: теперь к ним присоединялись ходившие по городу подробности дела мсье де Ла Пэжоди, которое служило предметом всех бесед. Мсье де Сегиран был осведомлен своей мамашей о тех разнообразных' обвинениях, которые возводила на мсье де Ла Пэжоди молва, и о той буре, которая против него подымалась. Наконец, однажды мсье де Сегиран вернулся в Кармейран с приговором, присуждавшим мсье де Ла Пэжоди грести на королевских галерах. Мадам де Сегиран не выказала ни удивления, ни сожаления и отнеслась к этому с мудрым равнодушием, что послужило для мсье де Сегирана новым поводом лишний раз восхититься своей женой. Обыкновенно женщины принимают близко к сердцу подобного рода дела и предвосхищают заключение судей, мысленно ставя себя на их место. Они производят следствие, защищают и обвиняют, совещаются сами с собой и выносят приговор на основании личных впечатлений и любят составлять себе убежденнейшее мнение о том, что им совершенно неведомо. И эксские дамы поступали точно так же, причем даже держали пари о том, что будет с бедным Ла Пэжоди. Одни видели его колесованным, другие обезглавленным или сожженным заживо и заранее решали вместо парламента как кому вздумается, что свидетельствовало о некоторой беспорядочности их мыслей и непозволительном высокоумии. А потому мсье де Сегиран весьма хвалил свою жену за то, что она не погрешила тем же и держалась в стороне от нелепого пустословия. Какое им, действительно, было дело, ей и ему, до участи мсье де Ла Пэжоди, с которым они, слава Богу, были знакомы довольно поверхностно, да и то виноват был кавалер де Моморон, когда, видя, как он скучает, они пригласили в Кармейран, чтобы его развлечь, мсье де Ла Пэжоди с его флейтой. Поэтому не кто иной, как кавалер, был ответствен за прискорбное событие, приведшее мсье Паламеда д'Эскандо к смерти, а мсье де Ла Пэжоди к тому печальному положению, в коем он очутился, событие, никоим образом их не касавшееся ни своими обстоятельствами, в которых им не в чем было себя упрекнуть, ни своими последствиями, о которых не они были призваны рассуждать, ибо разве не судьям надлежало дать этому делу завершение, почитаемое ими уместным, что, впрочем, они и не преминули учинить.