Таким образом мсье де Сегиран не жалел ни о чем, расставшись с Эксом и с тамошним обществом, ни о чем, если не считать, быть может, флейты мсье де Ла Пэжлди. Нередко, когда он прогуливался по своему саду, ему казалось, будто он слышит, как шепчут в тишине воображаемые звуки знакомого инструмента. То птица подражала какой-нибудь трели, то трепет листьев напоминал какой-нибудь каданс. Тогда мсье де Сегиран останавливался и прислушивался, но неуверенная мелодия обрывалась, и он продолжал свой путь. В глубине сада был также некий боскет, где струился живой источник. Мсье де Сегиран часто ходил туда. Из кривого сорта маскарона вода падала в мраморную чашу и стекала с мелодичным шепотом. Мсье де Сегиран подолгу простаивавал там, и в этой водной песне ему чудилось как бы влажное эхо далекой флейты, заполнявшее его одиночество и немного рассеивавшее его грусть.
Ибо мсье де Сегиран весьма грустил и был не в силах скрыть от себя разочарование, которое он испытывал со времени своего возвращения в Кармейран. Если влюбленная флейта мсье де Ла Пэжоди и умела вкрадываться в его мысли, то зато он с досадой замечал, что эти мысли не так легко, как бы ему хотелось, сосредоточиваются на воспоминаниях о его супружеской жизни. Он должен был делать усилие для того, чтобы восстановить в памяти те или иные ее обстоятельства. Мало того, самый образ его дорогой Маргариты иной раз отступал в какой-то туман и таял в нем, так что не было возможности прояснить его черты и оживить краски, и мсье де Сегирана удручала эта расплывчатость, которой более искушенный ум дал бы ее настоящее имя: забвение.
Конечно, не этого ожидал мсье де Сегиран, возвращаясь в Кармейран. Хоть он и нашел здесь некоторое успокоение от своих эксских тревог, зато мучился чувством крайнего одиночества, и его память не дарила ему того облегчения, на которое он рассчитывал. Дни проходили в праздности, очень похожей на скуку. Его дорогая Маргарита не помогала ему нести это испытание, вся тягость которого ложилась на него одного. Сама же она словно отошла от него и как бы все более и более скупилась на свое посмертное общество. Так мсье де Сегиран проводил долгие часы, которые она отказывалась разделить. Этот уход любимой тени в прошлое очень занимал мсье де Сегирана, и он старался найти ему объяснение. Или он чем-нибудь невольно провинился перед ней? Ведь не был же он ответствен за порывы своего воображения. Само его возвращение в Кармейран служило доказательством тому, что он их осуждает, ибо старается избежать поводов к ним. Правда, имелись случаи с романическими портретами и с горничной мсье де Турва, но разве не были они вызваны обстоятельствами, которые не могут быть вменены ему в вину, и разве не повинны в них скорее любовные рассказы, которыми он был окружен, и тяжкий зной этого жаркого лета, которое все еще не шло на убыль, хотя уже был на исходе сентябрь? Нет, бесспорно, чем-то другим объяснялся загробный реверанс, который покойная мадам де Сегиран, казалось, отвешивала своему супругу, как бы желая таким образом вернуть ему свободу, которой он не просил и с которой не знал что делать.