— Победные конкеты, — сгоряча брякнул Миних, — заранее к ногам твоим кладу, матушка. Сам я с армией Бахчисарай истреблю, а корпус Петра Ласси станет Азов брать. Да хорошо бы калмыцкого хана Дундуку-омбу расшевелить, чтобы по кубанским татарам ударил…
— Езжай, фельдмаршал, — перекрестила его императрица. — И помни: еще не все злодеи истреблены мною. Голицыны да Долгорукие еще по углам ядом брызжут… Из этих фамилий ты никого в чины офицерские не смей производить. Служить им только в солдатах…
Из дворца Миних отправился домой — на Английскую набережную, где имел дом, от Меншикова ему доставшийся. Катил в санках мимо длинных мазанок, в коих размещались постоялые дворы для иноземных мастеров, мимо вонютных кабаков, возле которых тряслись на морозе полураздетые пропойцы. Фельдмаршал швырнул в народ питейный горсть медяков, велел пить за его виктории… Во дворе дома уже готовили обоз в дорогу дальнюю. Для Миниха был оснащен крытый кошмами возок — с печкой, ломберным столом и горшком для нужд естественных, чтобы на мороз не выбегать. В карете уже засел друг фельдмаршала — пастор Мартене. Тут же во дворе крутился и адъютант — капитан Христофор Манштейн, отваги и силы непомерной; он был верен Миниху, как родной сын. Жене своей Миних сказал:
— Сударыня, прошу вас выдать денег для меня.
— Сколько угодно вам, сударь?
— Бочку! Миниху много не надо.
Он по-хозяйски проследил, как ставят внутрь возка плетенки с вином, несут из дома окорока медвежьи, в корзинах тащат запеченные в тесте яйца. Из подвалов выкатили бочку с червонцами. Если при Бирене для взяткобрания состоял фактор Лейба Либман, то в доме Миниха штабной работой занималась его жена — все взятки брала она, а Миних оставался чист, аки младенец. «Я взяток не беру», — говорил он (и это правда: не брал)…
Потирая замерзшие уши, к нему подошел Манштейн:
— Нас ждет слава бессмертная. Не пора ли трогать?
— Да. Я сейчас.
Миних зашел в дом, чтобы проститься с семейством.
— Сударыня! — сурово сказал жене, не целуя ее.
— Сударь мой! — сказал сыну, грозя ему пальцем.
Акт нежности был закончен. Миних резко повернулся, шагнул с крыльца в хрусткий сугроб, плюхнулся на кошмы возка.
Сытые кони взяли с места, выкатили за ворота.
— Пошел… к славе!
— Аминь, — провозгласил пастор Мартене и открыл карты. — Дорога очень дальняя, а первая станция в Тайцах… Банк, господа?
Денег много. Вина и продовольствия хватает. Нет только женских ласк. Но Миних и тут извернулся. Задержась в Москве, фельдмаршал велел князю Никите Трубецкому сопровождать его до армии. И чтобы жену свою непременно с собою взял. И княгиню Анну Даниловну к своим рукам хапужисто прибрал. Вроде походной жены.