Родни потер руки, трясясь от беззвучного смеха. С каким каменным лицом он объяснял старосте, что юнец бросил его и отправился в деревню, и что он понятия не имеет, что с ним стряслось и какой дорогой он пошел. «Может, на него напал тигр», — коварно добавил он сочувствующим тоном.
Банния покраснел и пробормотал извинение. Староста мягко сказал:
— Сахиб, в Чалисгоне вы в безопасности, в полной безопасности, пока сами не решите нас покинуть.
Родни не ответил. Это была любимая присказка Кэролайн, и староста подражал ей, повторяя те же слова, хотя ему никто этого не позволял. Очень подозрительно! Но когда дойдет до расправы, сладкие речи ему не помогут. В пол-уха он прислушивался к тихой беседе женщин в противоположном углу, которую почти заглушала бурлившая в кальяне вода. Жена старосты как раз откинулась к стене, держась за бока и кудахтая от смеха. Он увидел, как она снова наклоняется вперед, чтобы с жаром задать очередной вопрос — об английской одежде, слугах, пище, благовониях, хозяйственных расходах, женской гигиене, акушерстве и воспитании детей. Допрос длился уже двенадцать дней, и конца ему не предвиделось. Любой ответ вызывал у нее приступ смеха: вероятно, она не верила и половине сказанного, и смеялась над сказочным воображением белых женщин. Она понимала объяснения миссис Хэтч лучше, чем то, что говорила Кэролайн, хотя миссис Хэтч не могла связать на хинди двух слов. Английский мир Кэролайн располагался на другой планете, тогда как мир миссис Хэтч отличался только в определенной степени. Помимо этого, жена старосты искренне благововела перед Кэролайн и обращалась с ней как с навестившей их дом магарани или воплотившейся в человеческий облик богиней.
В данный момент они были в безопасности. Потом надо будет найти возможность поговорить с Кэролайн наедине, чтобы велеть ей готовиться, потому что завтра или послезавтра в ночь они уходят. Она все время выглядела чем-то ужасно обеспокоенной, и никогда не выпускала его из виду, пока он не оказывался в своей комнате, а она в своей.
Пожалуй, стоит разговорить этих людей — может, удастся выведать у них какие-нибудь новости. Он небрежно заметил:
— Скажи, староста — неужели никто никогда не бывает в Чалисгоне? Ни путешественники, ни сборщики податей, ни слуги рани?
— Случается. Но мы всегда узнаем об этом не меньше, чем за день, потому что сюда через джунгли ведет только одна дорога. А сборщик только что отбыл. Сказал, что приехал за новой податью и ограбил нас подчистую. Больше из нас ничего не выкачать, так что до холодного сезона вряд ли кто появится.