Сегодня после заката надо уходить. Повозка будет ждать у ручья, а деревня замрет, зачарованная смертью. Она слишком близка к Богу, чтобы судить о людской греховности; Его Свет ослепляет ее. Он один может ее спасти, а он не достоин ее коснуться.
У его ног лежала винтовка. Дерево приклада отсвечивало на солнце, а кончик штыка зарылся в листву. В джунглях протрубил олень; и снова, и снова. Чистые звуки эхом раскатились под сводами деревьев. Серый самец — самбхур[115] выбежал из леса и побежал наискосок, внюхиваясь с пропитанный человеческим запахом воздух.
Она сказала:
— Мы должны остаться в Чалисгоне и помочь им справиться с холерой.
Он хотел было возразить, но потом передумал. Нельзя, чтобы она догадалась о его плане.
Она настойчиво продолжала, нервно стискивая пальцами его руку:
— Я знаю, как важно добраться до Гондвары, особенно тебе. Но это только военный долг — долг перед страной, если хочешь. Война может затянуться, и тогда пятьдесят тысяч… двести пятьдесят тысяч человек могут погибнуть из-за того, что мы не попали туда вовремя. Но это еще не наверняка, а вот что наверняка — это то, что случится в Чалисгоне. В Гондваре на кону стоит победа, здесь — любовь и понимание. И это важнее. Важнее и для Англии тоже, в конечном счете. Мы поставим на кон свою жизнь, как множество раз делали никому не известные люди в никому не известных местах. И сделаем это не напоказ, потому что никто никогда об этом не узнает. Мы все можем умереть. Но если Индия когда-либо примет нас, то только из-за таких поступков, а не из-за наших побед, дамб, телеграфа или врачей. Разве ты не понимаешь, какое великое дело выпало нам на долю? Тогда то, что после нас останется, сохранится и тогда, как отгремят все битвы, и обрушатся наши дворцы, и тогда, когда мы уйдем из страны, а нам придется. Мы должны остаться. Мы должны бороться за Чалисгон, и не потому, что чалисгонцы рискнули ради нас всем — мы не торговцы, а потому, что это правильно.
Он устало слушал. Люди не могут думать так, как думает она, если хотят выжить. Перед ними великая задача — победить под Гондварой и беспощадно покарать виновных, а не погибнуть здесь, среди этих мерзавцев. Он помнил о доверии, которое связывало его с сипаями, а сипаев — с ним. Оно было прекрасно, и его разрушили, и тех, кто это сделал, надо покарать. Сипаи должны быть наказаны за свое слабодушие. Серебряный гуру был на воле, и только они с Кэролайн знали про его измену. Он должен быть наказан, но сможет избежать кары, если они не доберутся до Гондвары. Кэролайн — святая, он не может с ней спорить. Святые выше человеческих чувств: они не смеются и не заботятся о земном, и поэтому земные грешники распинают их. Ночью ему придется ее спасти.