Любовь существует, самая разная любовь: ваша, мисс Лэнгфорд, сипаев, которые бросились за вами в тюрьму — да, я слышал об этом, жителей Чалисгона. Любовь рани. Бедняжка, она об этом никогда не задумывалась.
Серебряные руки лежали вдоль туловища. Над ним сплетались в причудливый узор ветви смоковницы, отбрасывая на кожу тень. Позади неподвижно замерли тростники.
— Вы были правы и в другом. Мы проиграем. Но для меня нет иного пути. Знаете, что такое трагедия? Неизбежность, и больше ничего. Я прожил жизнь, пытаясь любить, но уже долгие годы я знаю, что умру, пытаясь ненавидеть. Место, где человек родился и сочетание звезд определяют его дорогу, и он должен идти по ней, даже если знает, что в конце его с распростертыми объятиями поджидает Сатана. Когда кровь будет смыта, а мертвые похоронены, загляните в собственную душу. Вы достигли предела своих мучений и миновали его. Ради милосердного Господа нашего Иисуса Христа, вспомните меня и постарайтесь понять.
Родни почувствовал, как на глазах проступают слезы. Он прошептал:
— Я буду помнить. Простите, что я так думал о вас. Но у меня тоже есть дорога, по которой я должен идти. Женщин и дети, которых убили в Бховани, погибли по вашей вине. Виновник — вы, а не сипаи. И вы виновны во много худшем. Вы отравили чудесное доверие, и оно исчезло. Теперь я понимаю, что оно было не самым лучшим, но оно было! Понадобится много времени, чтобы оно появилось снова. И ничего уже не будет, как раньше. То, в чем вы виноваты передо мной, я вам прощаю. Но я верю в закон, и сделаю все, что в моих силах, чтобы вас судили.
Серебряный гуру улыбнулся с бесконечной печалью, и сказал:
— И на виселице я повторю то же самое. Меня услышит только палач, но говорить я буду с каждым индийцем, и каждым англичанином, с солдатами, купцами, земледельцами и правителями, и особенно с тобой, который нашел в себе силы подняться над званием, расой и кастой. Я скажу: «И я, пленник Божий, умоляю вас — будьте верны тому уделу, к которому вы призваны; будьте кротки, и смиренны, и долготерпеливы, и воздавайте ближнему любовью; и храните единение духовное между…».
Полоска черного шелка перехватила ему горло, над плечом мелькнуло лицо Пиру, и оба исчезли. Были слышны только гулкие удары тел о каменные глыбы.
Родни приподнялся. Все инстинкты толкали его вперед, разорвать захват душителя, спасти Гуру от ничего не выражающих глаз на плоском лице. Но, когда его мышцы уже напряглись для рывка, он увидел Кэролайн, умирающую от голода в джунглях, и вместо этого резко отпрыгнул назад. Его башмаки ударили стоявшего за спиной солдата прямо в живот, и тот упал, с застывшим на лице выражением суеверного ужаса. Родни изо всех сил ударил его головой о камни и схватил винтовку. Остальные заметили, что происходит, и бросились к нему. Он упал на одно колено и выстрелил. Бежавший слева хавилдар поперхнулся и закачался, остальные заметались в поисках укрытия. Над головой засвистели пули; Родни перескочил через край плотины и широкими прыжками помчался вниз по склону.