– О чем же хотели бы поговорить вы? – спрашиваю я подчеркнуто наивно. – О вчерашней даме? Предыдущая подруга?
Реджинальдо громко хохочет.
– Вы забавляете меня, Офелия. Такая молодая и уже столько сарказма. Но я тактичен, любовь моя. От меня вы ничего не узнаете. Моя частная жизнь для меня – святое, женщина может доверять мне. Она может устраивать со мной самые разнузданные оргии, никто об этом даже не догадается. Я нем, как могила. Вы можете чувствовать себя в безопасности.
– Я ненавижу оргии.
– Почему?
– Потому что это не имеет ничего общего с любовью. Это для извращенцев или для мужчин, у которых проблемы с потенцией.
Он заказывает еще рюмку водки.
– Вы правы, – замечает он после первого глотка, – оргии – это что-то неаппетитное. Лучше всего с одной женщиной наедине. А теперь я сяду к вам поближе. Вы слишком далеки от меня, моя любовь.
Ривера встает и садится рядом со мной на коричневую бархатную банкетку.
Подают землянику, и он, с рюмкой водки в руке, смотрит, как я ем. Когда я заканчиваю, он обнимает меня и прижимает к себе.
– Какие у вас планы на вторую половину дня?
– Я еще не знаю.
– Могу я вам кое-что предложить?
– Нет, лучше не надо.
Он хочет положить руку мне на бедро, но я его не пускаю. Была бы я влюблена, я бы не возражала. И еще мне мешают все эти люди, то и дело посматривающие в нашу сторону, чтобы не пропустить подробностей того, как знаменитый дирижер Реджинальдо Ривера опять идет налево. Не часто ведь такое в жизни увидишь, тем более так близко.
Но больше других посетителей меня смущает мужчина, который только что вошел. Он садится на табуретку возле стойки бара, громко заказывает коньяк, и не какой-нибудь, а знаменитый коньяк «Фин Шампань 1830», которым славится «Риц» и маленькая рюмка которого стоит двести долларов. Он делает один глоток, с облегчением вздыхает и с таким отвращением смотрит на Риверу, будто он из полиции нравов.
Что-то тут не так. Этот мужчина в дорогом коричневом костюме стоял в холле, когда я вошла в отель, потом несколько раз проходил мимо открытой двери в бар – с опущенной головой, нервной походкой. Теперь он рискнул войти внутрь, но это еще не все. Моя интуиция подсказывает мне, что он чего-то хочет от нас. Вернее, не от меня, а от Риверы.
– Вы знаете мужчину у стойки? – тихо спрашиваю я. – В коричневом костюме?
Ривера бросает на него взгляд.
– Нет, никогда не видел. А что?
– Он не спускает с вас глаз. Может, он вас знает?
– Вполне может быть. Я знаменит, моя дорогая. Меня знают многие, кого я и в глаза не видывал. А теперь я должен вас поцеловать!