Бен окинул ее безразличным взглядом, будто не был ни рад, ни удивлен ее приходу. На нем была все та же тенниска, что и раньше.
– Можно войти? – Он встал, Иден уловила слабый, специфический запах виски. В комнате было темно, слабый свет шел лишь из приоткрытой двери. У Бена было совершенно каменное выражение лица, так хорошо знакомое ей самой.
– Я волновалась за тебя, – сказала она.
– Но я не нуждаюсь в твоем сочувствии.
– Кайл и Лу не считают тебя виновным.
– Замечательно, – со злостью процедил он.
– Бен, – начала Иден, взяв в руку откупоренную бутылку виски, но не закончила, – мне нужно в ванную, можно?
– Пожалуйста.
Валиум был не тронут. Она пересчитала пилюли. Двадцать. Ровно столько, сколько было.
– Я принесла с собой кое-что из еды. Ты наверняка еще ничего не ел.
Он взял бутылку и сел, прислонившись к стене.
– Чего ты пришла? – спросил он.
Иден отняла у него бутылку, заткнула пробкой и поставила на столик:
– Я хочу выслушать твою точку зрения.
– Какое право ты имеешь приходить сюда, запрещать мне пить, копаться в моей душе? Сделай это, сделай то, Бен! Принесешь мне аленький цветочек, тогда поверю!!
Иден спокойно ответила.
– Мне необходимо поверить тебе. Я доверяю тебе. Я дала волю своим чувствам, когда встретила тебя, ты разбудил во мне что-то такое, понимаешь? Вот уже долгое время я никому не позволяла этого.
– А я-то надеялся на чудо, – Бен теребил бело-голубое одеяло, – думал ты скажешь мне: «Бен, я знаю, ты не мог этого сделать, ты не способен».
Иден присела на край кровати:
– Пожалуйста, расскажи мне все по порядку, Бен. Докажи мне, что ты не виноват!
Бен зло усмехнулся.
– Я не смог убедить в этом даже моего адвоката.
– Но у меня больше оснований верить тебе, чем у твоего адвоката. Слуги закона призваны все подвергать сомнению.
– У Шарон, как ни у кого другого, были основания поверить мне, но даже она…, – Бен покачал головой.
– И она тоже?
Бен закрыл лицо руками.
– Я никогда не мог понять Шарон. Я жалел ее. Я знаю, она любила меня и в глубине души, наверное, верила в мою невиновность. В качестве свидетеля на суде она говорила обо мне только хорошее. Но все это пресекалось и выворачивалось наизнанку «знатоками». В общем, они добились того, чтобы сделать из меня последнего извращенца. Улики были слишком очевидны. Я сам уже наполовину согласился (какой у меня еще был выбор?). Так что Шарон нельзя ни в чем винить, не она подвела меня под виселицу.
«А ведь он был действительно счастлив в браке», – подумала Иден. Он до сих пор говорил о ней с любовью.
– Расскажи мне все, – Иден подвинулась ближе к нему, теперь она различала в темноте очертания его носа, белки глаз.