Она почти проехала хижину: крошечную, расположенную среди деревьев так, что с дороги все могли видеть янтарный свет двух крошечных окон.
– Мне нравится это, – сказал он из открытой входной двери, прежде чем она вышла из автомобиля. – Ваши распущенные волосы.
– Спасибо. – Она протянула пакет с цыпленком. – Вы подстриглись? Выглядите хорошо.
– Что это? – Он указал на тетрадь в ее руках.
– Часть дневника. Есть кое-что, что я хотела бы показать вам.
Он раскрыл перед ней дверь. На нем были джинсы и тенниска, которая некогда была красной, но выцвела и стала лиловато-розовой, что хорошо смотрелось в сочетании с его загорелыми руками.
– Извините, что здесь так жарко.
Было жарко. Хижина была размером с ее спальню в Санта-Монике и была чисто функциональной. Пол был из неокрашенного дерева. На крошечной кухне в углу стоял маленький холодильник, двухкомфорочная плита и раковина. Софа и кресло, обитые шотландкой промышленного изготовления, стояли в другом углу рядом с плитой, отапливаемой дровами. Газеты и книги заполняли тяжелый кофейный столик, а вентилятор в окне над плитой гонял по комнате горячий воздух. Третий угол образовывал маленький туалет, или, скорее, ванную комнату. Кровать Бена была в четвертом углу, перед одним из двух передних окон. Кровать была чем-то средним между двухспальной и одиночкой, без разделения изголовья и подножья. Она была покрыта сине-белым одеялом, которое выделялось в комнате красотой ручной работы. В центре стоял круглый стол с витыми ножками и четыре деревянных кресла с прямыми спинками.
– Извините, что так мало места. – Бен посмотрел вокруг, как будто впервые обратил внимание на размеры своей хижины. – Так примитивно.
– Это по-сельски, – сказала она тоном комплимента. Она посмотрела на Бена. Несмотря на резкое поведение, он явно не соответствовал этой маленькой голой горной хижине.
– Снаружи немного прохладнее, – сказал он. – Почему бы нам не вынести стол на улицу, чтобы поесть?
Он поставил стол и два деревянных стула на маленькую площадку перед хижиной.
– Вы здесь действительно изолированы, – сказала она. – Ночью, должно быть, страшно.
– Не страшно. Скорее одиноко. – Он принес бутылку вина из хижины и разлил его в пластмассовые стаканчики. – Извините за такую посуду.
– Если вы еще за что-нибудь извинитесь, я уйду. – Она взяла вино, которое он предложил, надеясь, что оно немного развяжет ему язык. Она представила себе пьяного Кайла, просящего у Кэйт помощи в своих затруднениях с Сарой Джейн, и засмеялась.
– Что такого смешного?
– Я больше узнала о Кайле, чем когда-нибудь хотела знать. Вам известна булочная на Мэйн Стрит?