– Перси, да ты как будто ревнуешь.
– Ничуть. Но не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Дальнейший путь до Коррингам-хауса они проделали в молчании и подъехали к дому как раз в тот момент, когда на подъездную аллею сворачивал фаэтон, в котором сидели герцог и его дочь. Это становится уже традицией – встречаться у входа, подумала Френсис. На будущее надо запомнить, что герцог пунктуален, и больше не опаздывать. Они придержали коней, сэр Персиваль спрыгнул на землю и помог Френсис сойти с седла.
Глядя на Френсис, застывшую перед дверью, Маркус отметил, что она выглядит замечательно в своей зеленой бархатной амазонке, туго обтягивавшей талию, и причудливой шляпке, которая походила на мужской цилиндр, но была украшена развевающимся пером и вуалью, придававшей ей женственный вид. Он соскочил с фаэтона и поклонился.
– Миледи.
Она склонила голову, ее позу можно было назвать надменной, если б не улыбка.
– Ваша светлость, это я опоздала или вы приехали слишком рано?
– Я пунктуален, миледи. Говорят, точность – вежливость королей, а почему я должен быть менее вежливым, чем король?
– Я запомню это, милорд. Прошу вас, входите. Сэр Персиваль повернулся к герцогу.
– Доброго дня, Лоскоу. Леди Лавиния. – Он вскочил в седло и пустил коня в направлении Брук-стрит.
– Я не надолго, – обратился Маркус к конюху, который подошел, чтобы увести лошадей. – Просто присмотри за ними пока.
Френсис ввела гостей в холл, а затем проводила до мастерской. Оставив их там, она пошла переодеться.
Вернулась она минут через пять, не больше. Лавиния смотрела в окно, а герцог ходил по мастерской, сжав руки за спиной, и рассматривал картины на стене.
– Вот эти мне нравятся, – сказал он. – Они намного лучше смешного портрета леди Уиллоуби.
– Благодарю вас. Я писала их для собственного удовольствия.
– Но зачем вы их прячете, пусть бы и другие получили удовольствие.
– Я не прячу, – ответила Френсис, думая о его собственных портретах, написанных семнадцать лет назад. Хорошо, что она поставила их лицом к стене. Ему лучше не знать, что она их сохранила. – Все, кто приходит сюда, видят эти картины.
– Но вы их не выставляли?
– Нет, они не модные.
– Согласен. Слишком много реализма, слишком смелые мазки, но, по моему скромному мнению, картины выполнены прекрасно. Я уверен, нашлась бы просвещенная публика, которая оценила бы их по достоинству.
Френсис засмеялась.
– Думаете, кто-то пожелал бы повесить у себя в гостиной изображение затравленной лисицы?
– Ну, может, и нет. Но скажите, зачем вы это изобразили?
– Меня потрясла жестокость. Лавиния отвернулась от окна.