— Да, это и есть знаменитый кот Шредингера. И мы с вами сейчас проведем следующий эксперимент. Мы посадим этого кота в коробку, и поместим туда радиоактивную частицу с одним шансом из двух распасться. Вместе с котом и радионуклидом мы поместим резервуар с ядовитым газом, в котором есть переключатель, приводимый в действие расщепившейся частицей. Затем закроем коробку и спросим, жив ли кот? Если частица расщепилась, он мертв, если нет, то газ не вышел из сосуда и кот жив.
Но снаружи коробки нет истины — есть только пять шансов из десяти, что кот жив. Но кот не может жить пять из десяти раз. Таким образом, получается, что кот жив, — и в тоже время он умер! Но каждое заявление истинно в отдельной вселенной. В этой точке произошел раскол — и существуют уже две параллельные вселенные. Вселенная с живым котом — и вселенная с мертвым… Все вселенные каждый раз расщепляются и расходятся в стороны… таким образом, существует бесчисленное множество миров!
С этими словами профессор попытался засунуть несчастного кота в черный ящик, но тот уперся всеми четырьмя лапами и продолжал звать на помощь.
— Профессор, что же вы делаете? — не выдержала Светлана, — Да вы не профессор, вы садист! Немедленно отпустите котика!
Профессор удивленно посмотрел на девушку, затем на свою руку державшую кота, и как видно удивился еще больше — от кончиков пальцев исходил зеленоватый флюорисцентный свет. Профессор разжал руку, и кот с радостными воплями бросился вон из аудитории.
Между тем профессор принялся тереть руку приговаривая:
— Вот черт! Все из-за этой дурацкой частицы, распалась не вовремя!
И тут что-то с глухим, но отчетливым звуком «бум» упало на пол. Это был мизинец профессора. Через секунду отвалился еще один палец. Оставшиеся пальцы так же начали отваливаться и падать на деревянный пол.
Господа студенты! Сейчас вы можете видеть, как происходит самопроизвольный нуклеарный распад! — сообщил профессор, с интересом наблюдая, как вслед за пальцами отвалилась кисть, затем, так же, по частям, и вся рука до предплечья.
— Ой, профессор, да вы так весь развалитесь! — ужаснулась Светлана.
— Это неважно, — ответил профессор, — Зато вы сможете наглядно убедиться в правоте принципа неопределенности Гейзенберга!
Между тем у лектора как у старого сифилитика, отвалился нос, одно за другим упали уши и посыпались зубы изо рта; за ними последовал язык, что сделало его немым, и он уже не мог комментировать процесс. Каждая из частей профессора при падении подскакивала и превращалась в упругий шарик, интенсивно оранжевого цвета. Через несколько секунд на месте преподавателя возвышалась небольшая гора оранжевых сфер похожих на апельсины. Некоторые шары выкатились из общей кучи и покатились по проходу. Генка Самохин поймал один из них и с удивлением воскликнул: