Не было еще десяти, когда Даша подъехала к его дому на Оливер-роуд. Дом стоял на пригорке, казался большим и тяжелым. Напротив был лес в белом свете зимы. Она оглянулась и увидела всадницу на темно-коричневой лошади, которая скользнула между голыми деревьями и растаяла. Поблизости была лошадиная ферма.
У дома стояла машина, шторы на окнах все были опущены. Андрей на работе, а девочки в школе. Она одна здесь.
Даша подошла к двери и нажала звонок. Ни звука. Она нажала еще раз и принялась нажимать не переставая, быстро, сильно и коротко. Никто не открыл ей, но какое-то еле слышное дыхание за дверью она уловила и поняла, что ее давно увидели из окна, давно услышали стук хлопнувшей дверцы, и давным-давно на той стороне порога стоит она , и Дашины короткие отчаянные звонки сыплются на ее голову, как град вперемежку с камнями.
— Открой мне, — сказала Даша.
Молчание.
— Чего ты боишься? Открой. Я хочу на тебя посмотреть.
Перед глазами вспыхнуло лицо Нины с дрожашим заплаканным ртом — каким оно было тогда, в кабинете психолога.
— Какая ты сволочь! — сказала Даша.
Всадница на коричневой лощади опять появилась внутри леса. Даше стало легче оттого, что рядом были эти двое: женщина и лошадь. Они помогали.
— Ты думаешь: он от тебя не ушел? Он от детей не ушел. И ты собираешься ими прикрыться? Какая ты сволочь.
За дверью молчали.
— Ты будешь дряхлеть, потеряешь рассудок. Достоинства ты никогда не имела. И он ненавидит тебя. Он боится.
Даша задрала голову. Но сверху сочилась небесная кровь, и там, наверху, нарывало, как прежде.
— Я бы к тебе не пришла. Я бы вообще забыла о том, что ты есть, если бы ты не задела… — Она не могла произнести вслух имени. — Ты мне напугала ребенка, и этого я не прощу.
Всадница выехала из леса, приблизилась к шоссе и остановилась. Лица ее Даша не видела, но лошадиная морда в пушистых ресницах — большая, прекрасная, кроткая — смотрела умно, безотрывно, и Даша хотела успеть досказать, пока она рядом.
— Давай я тебе погадаю, — задыхаясь, сказала она. — Ты будешь жить долго и плохо. Он будет с тобой, бесполезный и лживый. Не бойся: он мне сейчас тоже не нужен. Напрасно ты столько терпела. Напрасно! Вы все там боитесь друг друга, все лепитесь вместе, как кучка поганок. Ты думала, я тебе Нину прощу?
Имя вырвалось из горла само, Даша не успела его удержать. За дверью посыпалось что-то: она, наверное, облокотилась на столик, и все, что там было, упало со звоном.
— Ну, все. Я пошла, — прошептала Даша и оглянулась, чтобы увидеть всадницу и лошадь, но их больше не было. — Будь проклята, слышишь?