Когда же бомбардировка отгремела, позади меня возникла дощатая баррикада, к счастью, невысокая. Однако помимо нее на улице появилось еще кое-что новенькое, что никак нельзя было оставить без внимания. Оттуда, откуда прилетели вагончики, выкатился, громыхая, металлический шар диаметром в рост взрослого человека. Сразу бросилось в глаза, что сфера изготовлена по той же технологии, что и гигантский каток, но слеплена из подозрительно знакомых мне деталей. И верно: теперь Скульптор спрессовал в комок почти весь железный антураж игровой площадки детсада «Дружба». Причем не забыл присовокупить ко всем этим грибкам, ракетам, горкам, шведским стенкам и каруселям подобранные по дороге фрагменты раскуроченной фабричной вывески. То, чего я опасался, свершилось, и отныне эта дрянь на букву «Х» воистину стала полной. А ее шарообразная форма прозрачно намекала, в какую игру решил сыграть со мной на сей раз наш массовик-затейник, чтоб он наконец лопнул от смеха!
Именно игру, а иначе зачем Скульптор вообще затеял эту свистопляску? Неужели ему не под силу поднять меня в воздух и шмякнуть о землю или отфутболить в стену ближайшего здания? Стоило гнать на кучку раскольников тысячетонный каток, когда Скульптор мог без лишней канители попросту растерзать их на клочки всех разом? Как, наверняка, и тех мутантов, коих он заковывал в железные клети утром. Похоже, редко выходящим на свободу регуляторам экологического баланса так наскучивает заточение, что, очутившись вне Саркофага, они стараются натешиться вволю, дабы им было что вспоминать до следующего Великого Очищения. Вопросы, на которые мы – пешки в руках апостолов Монолита – вряд ли получим когда-нибудь ответы…
После всего того, что Скульптор вытворял с катком, я уже не удивился, с какой легкостью он обращается со столь несерьезной для него игрушкой. Доводилось мне побывать футбольным вратарем, но никто отродясь не бил по моим воротам мячом весом в пару тонн. Само собой, я не собирался принимать брошенный мне апостолом вызов. Но и отказаться от участия в матче с ним тоже было невозможно.
Скульптор наподдал по шару, и тот, взмыв в воздух, устремился ко мне – удар, который не сумел бы отразить даже Кинг-Конг. Я шарахнулся в сторону, поскольку не желал быть размазанным по асфальту, как паштет по хлебной корке. А шар, вращаясь в полете подобно настоящему мячу, протаранил баррикаду из разбитых вагончиков. После чего, оставляя за собой глубокие вмятины, выкатился на тротуар, где проделал в зарослях кустарника просеку и въехал в давно выбитую витрину одноэтажного универмага.