Кевин со всего размаху приземлился на что-то сравнительно мягкое, жалобно ухнувшее под ним.
– Извиняй, – пробормотал он, слезая с груди Зырга.
Тот лежал навзничь со своей кочергой на каменном полу и широко разевал рот, пытаясь восстановить дыхание. Юноша понял, что оруженосец жить будет, и начал озираться. Они оказались в просторном помещении, освещенном многочисленными факелами на стенах, которые горели каким-то странным, немерцающим пламенем. Огонь словно застыл. Язычки пламени в хаотическом беспорядке тянулись вверх, но не двигались. Вдоль стен комнаты стояли многоярусные стеллажи, на которых лежали серые обнаженные скульптуры, сделанные, судя по цвету, явно из камня.
– Ну, и где эта сволочь? – сердито вопросил пространство юноша.
– Это ты про кого, шеф? – поинтересовался Зырг, наконец-то, сумев восстановить дыхание.
– Бес где?
– А-а-а… – Тролль приподнял голову и тоже начал озираться, – Чё-то не видать. Может, под шумок свалил от нас, паршивец?
И тут юноша увидел между тумбообразных ног Зырга до боли знакомый черный хвостик.
– Зырг, – с ужасом прошептал юноша, – боюсь, что не свалил. Он под тобой. Вставай скорей, дубина! – заорал он.
Тролль торопливо поднялся, и они оба уставились на бесенка, ставшего похожим на черный, подгоревший блин неправильной формы, лежащий на серой сковородке.
– Люка, – тихо позвал Кевин, – ты живой?
– Не расстраивайся, шеф, – прогудел тролль. Он нагнулся, бесцеремонно поднял бесенка за хвост, и тот закачался на его вытянутой руке. – Он же нечисть. Чё ему будет?
Тролль оказался прав. Из черной плоской шкурки выдался вперед нос-пятачок, прорезался ротик, и шкурка начала давить на психику.
Ты жива еще, моя старушка.
Жив и я, привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
тот вечерний несказанный свет!
Бесенок пел с чувством, хорошо поставленным голосом, и выводил каждую ноту так жалостливо, покачиваясь на хвосте, что у Зырга на глазах выступили слезы.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
загрустила шибко обо мне.
Что ты часто ходишь на дорогу
в домотканом ветхом шушуне…
Слезы из глаз Зырга хлынули ручьем.
– Ты чего? – испугался Кевин.
– Маму вспомнил, – в голос зарыдал тролль, – как она там одна? Шакал я позорный! Столько времени по белу свету скитаюсь, хоть бы раз родной дом навестил!
Юноша понял, что если они не хотят завалить операцию, надо принимать экстренные меры, и он, не раздумывая ни мгновенья, с размаху закатил певцу оплеуху. Удар у него был поставлен. Бесенок закрутился на хвосте вокруг могучей руки тролля и прекратил давить песняка, ткнувшись пятачком в его бицепс. Удар ему немножко помог, так как он стал чуточку круглее.