Одним молниеносным движением он поднялся к ней.., заглянул в ее комнату, полную теней, подумав, что она – Гадж… У Луиса появилось ощущение, что все происходящее – кошмар, похожий на сон с Пасковым, который провел Луиса через лес. На мгновение измученный разум Луиса ухватился за эту мысль. Тени помогли – в комнате единственным источником света был телевизор, который Джад перенес сюда несколько часов назад. Долгих-долгих часов.
Нет, это, конечно, не Гадж. Это была Элли, которая теперь не только сжимала в руках фотографию Гаджа, но и сидела на его стульчике. Она взяла стульчик в комнате малыша и перенесла к себе. Это был маленький пляжный стульчик с парусиновым сиденьем и парусиновой спинкой. По трафарету на спинке сиденья было написано «Гадж». Речел как-то купила четыре таких стула. Каждый член семьи имел свой стул с именем, написанным на спинке.
Элли была слишком большая для стула Гаджа. Она едва уместилась на нем, и матерчатое дно опасно выгнулось. Элли прижимала к груди фотографию и смотрела в телевизор, где показывали какой-то кинофильм.
– Элли, – сказал Луис, выключая телевизор. – Пора спать.
Соскользнув со стула, Элли сложила его, явно намереваясь прихватить с собой в постель.
Луис заколебался. Он захотел сделать что-то, только не знал, что именно.
– Ты не хочешь, чтобы я тебя уложил?
– Да, пожалуйста, – попросила Элли.
– Может.., ты будешь спать с мамой?
– Нет.
– Точно?
Элли слегка улыбнулась.
– Да. Она всегда стягивает одеяло.
Луис снова улыбнулся.
– Тогда ложись.
Действительно, Елена попыталась прихватить стул с собой в постель. Девочка поставила его в голове кровати и абсурдная картина родилась в голове Луиса: вот так могла бы выглядеть приемная самого маленького в мире психиатра. Елена разделась, положила фотографию Гаджа на свою подушку. Надев пижаму, она взяла фотографию и пошла в ванную; там она положила фотографию на раковину, причесалась и приняла успокоительное. Потом, снова взяв фотографию, отправилась с ней в постель.
Луис, присев рядом с дочерью, сказал:
– Я хочу, чтобы ты знала, Элли, если мы сохраним нашу любовь друг к другу, мы прорвемся.
Каждое слово напоминало жалобный скрип ручной тележки, наполненной мокрыми тюками, и Луис, чувствуя себя опустошенным, едва смог это выговорить.
– Я хотела бы быть более стойкой, – печально сказала Элли. – И я хотела бы уметь молиться, чтобы попросить Бога вернуть Гаджа назад.
– Элли…
– Бог вернет его назад, если захочет, – сказала Элли. – Он же может сделать все.., все.., все…
– Элли, Бог не может творить такие чудеса, – тяжело сказал Луис и мысленно увидел Черча, сидевшего на стульчаке унитаза, смотревшего на Луиса тусклым взором.