— Один из ее людей обнаружил, что она сделала, и помог мне проснуться. Когда же я отыскал ее, она висела над пропастью, поддерживаемая лишь веревкой, обвитой вокруг талии.
— Боже мой. — У Рейна перехватило дыхание.
— Я не знал, что делать — то ли задать ей трепку, то ли запереть, чтобы защитить от самой себя.
— И что же ты сделал?
Стивен откинулся на спинку стула. Его голос был полон отвращения.
— Дело кончается всегда одним и тем же — постелью.
Рейн хмыкнул.
— Мне кажется, было бы гораздо хуже, если бы Бронуин была эгоисткой и думала лишь о себе.
Стивен встал и подошел к камину.
— Она слишком мало думает о себе. Иногда заставляет меня стыдиться себя. Когда дело касается ее клана, она поступает так, как считает нужным, не заботясь о своей безопасности.
— А ты беспокоишься о ней? — спросил Рейн.
— Да, черт побери! Почему она не может сидеть дома, рожать детей и заботиться о них и обо мне, как подобает жене? Почему она должна возглавлять набеги за скотом, вырезать свои инициалы на груди у мужчин, заворачиваться в плед и уютно спать на голой земле? Почему она не может быть… быть…
— Жеманной сладкоречивой дурочкой, которая станет смотреть тебе в рот и вышивать воротнички твоих рубашек? — предположил Рейн.
Стивен тяжело опустился на стул.
— Я не хочу этого, но должна же быть золотая середина?
— Ты действительно желал бы изменить ее? — поинтересовался Рейн. — Что в ней заставило тебя полюбить ее? И не рассказывай мне, что дело в ее красоте. Ты был в постели не с одной красивой женщиной, но не влюбился ни в одну из них.
— Разве это так очевидно?
— Для меня, а возможно и для Гевина с Майлсом — да; но не думаю, что это ясно Бронуин. Она не верит, что ты хоть сколько-нибудь любишь ее.
Стивен вздохнул.
— Я никогда не встречал подобных ей, будь то мужчины или женщины. Она почти так же сильна и благородна, как мужчина. Ты бы видел, как члены ее клана относятся к ней! Шотландцы не похожи на нас. Дети крепостных подбегают к ней, обнимают ее, и она целует всех малышей. На земле, которой она владеет, Бронуин знает имя каждого, и все зовут ее просто по имени. Она отказывает себе в еде и нарядах, чтобы росло благосостояние клана. Однажды ночью, спустя месяц после нашей свадьбы, я заметил, что она заворачивает в свой плед хлеб и сыр. При этом она не обращала внимания на меня, а смотрела на Тэма, мужчину, который теперь заменяет ей отца. Я понял, что она делает что-то тайком от Тэма, поэтому после ужина отправился вслед за ней в глубь полуострова. Она несла еду ребенку одного из крестьян, угрюмому маленькому мальчику, который убежал из дома.