— Во-первых, я вовсе не нервничаю. Во-вторых, я не частный детектив. А в-третьих: о чем вы хотите спросить у этой сверхбдительной особы?
— Так, задам несколько обычных вопросов. Взгляд со стороны, знаете ли, — неопределенно ответил детектив.
Дверь открылась. По лицу Шошаны нельзя было сказать со всей определенностью, что она удовлетворилась телефонной проверкой. Но, во всяком случае, теперь женщина милостиво позволила им войти.
— Вы тоже проходите, — пригласил Розовски, проходя в крохотный салон и окидывая его критическим взглядом. В салоне едва поместились старый диван и журнальный столик с одним креслом. В углу стоял маленький одностворчатый шкаф с покосившейся плохо закрывающейся дверцей.
Шошана поджала губы, но приняла приглашение и села в углу дивана. Следом вошел и Грузенберг. Он не стал садиться, остался стоять, всем своим видом показывая, что они спешат. Натаниэль сделал вид, что не понимает. Он лениво подошел к окну, выглянул на улицу. Дождь уже прекратился, внизу блестел мокрый асфальт. Он подошел к шкафу, открыл его.
— Вы сказали, что это не обыск, — напомнила Шошана.
— Я и не обыскиваю ничего, — рассеянно ответил Розовски, присев на корточки. Внизу шкафа стоял небольшой чемоданчик, рядом — раскрытая сумка. Он, не трогая сумку руками, попытался заглянуть внутрь. Женская косметика, несколько документов в прозрачной пластиковой папке.
— Что там? — спросил адвокат.
— Ничего особенного, копии документов, — ответил Натаниэль. — Подлинники, видимо, в консульском отделе МИДа, — он выпрямился. — Сколько здесь комнат? Вы не знаете, Шошана?
— Две, — сухо ответила та. — Две и кухня. Все квартиры в этом подъезде одинаковы. Правда, не все настолько запущены, — она указала на осыпающуюся с потолка известку и на стену, покрытую пятнами плесени.
— Да, — согласился Розовски. — Состояние оставляет желать лучшего.
— Это упрек соседке? — спросил адвокат.
— Нет конечно, она въехала сюда полтора месяца назад, по-моему. Или около того. Хозяева такие. За последние десять лет они не ремонтировали квартиру вообще. А сдают постоянно. И цену заламывают ого-го! — Шошана осуждающе покачала головой. — Я понимаю, что люди хотят заработать. Но пятьсот долларов в месяц — могли бы и раскошелиться немного.
Розовски присвистнул. Он знал, что цены на жилье растут, но подробности его мало интересовали.
— Пятьсот долларов? — спросил он. — То есть, полторы тысячи шекелей? Вот за этот сарай?
Шошана кивнула.
— Конечно, — ответила она. — Это же считается меблированная квартира, — в слово «меблированная» она вложил весь свой сарказм.