— А вы? — спросил Розовски. — Вас накормили в полиции?
— Накормили, — коротко ответила Головлева. — Я не голодна.
— Но кусочек пиццы с сыром и кофе?
Она согласилась без особого желания.
Девушка-официантка принесла заказ — три пиццы и апельсиновый сок. Розовски с удовольствием принялся за еду. Казалось, кроме горячей пиццы с сыром и зелеными маслинами, его ничто не интересует. Грузенберг не отставал от него. Что же до Головлевой, то она не притронулась к еде, сидела и смотрела в окно.
Поев, Натаниэль удовлетворенно вздохнул, отодвинул пластиковую тарелочку.
— Замечательная пицца, правда, Цви?
Грузенберг кивнул.
— Теперь мы выпьем кофе и отправимся дальше, — сказал Розовски тоном радушного хозяина. — О, вы ничего не ели! — разочарованно сказал он Головлевой. — Вам не понравилось?
— Просто нет аппетита.
— Да, я понимаю… А кофе? Какой вы предпочитаете? Эспрессо, капуччино? Может быть, по-турецки?
— Кофе выпью, — сказала она. — Все равно какой.
— Тогда по-турецки…
Когда подали кофе, Натаниэль с наслаждением закурил, предварительно испросив позволения у своих соседей.
— Послушайте, — сказала вдруг Головлева, рассеянно помешивая в чашке ложечкой, — я прекрасно понимаю, что вы просто хотите меня разговорить. Для этого не нужно было ехать в кафе.
— Разговорить? Вовсе нет, — Натаниэль удивленно посмотрел на нее. — Я действительно очень хотел есть. Что же до разговора — поверьте, я вовсе не собираюсь навязывать вам свою помощь. В конце концов, это было бы, по меньшей мере, странно. Если вы предпочитаете полицейское расследование…
— Да, я предпочитаю полицейское расследование, — заявила она. — Я целиком доверяю полиции.
Натаниэль почувствовал себя неловко. Ему еще ни разу не доводилось сталкиваться с таким резким нежеланием пользоваться его услугами. Он посмотрел на адвоката.
— Ваша клиентка не особо довольна вашей инициативой, Цви, — сказал он. — Не зря я спрашивал, поставили ли вы ее в известность о своем решении.
— Что такое? — Грузенберг отставил в сторону чашку с недопитым кофе и удивленно посмотрел на Натаниэля, потом на свою подзащитную. — Недовольна? Почему?
— Считает, что вполне достаточно полицейского расследования. Я не уверен в том, что ее следует переубеждать, — сказал Натаниэль. — Приятно было провести день в вашей компании, — он поднялся.
— Погодите! — Грузенберг тоже поднялся. — Но это же нелепо! Объясните ей, что она поставит в дурацкое положение всех — меня, своих родственников, вас, в конце концов!
— Ну, мне не привыкать, — пробормотал Розовски.
— Что?
— Ничего, Цвика… — и, обращаясь к Головлевой, по-прежнему сидевшей на высоком стуле и смотревшей через стеклянную стену на улицу, сказал: