— Возможно, об этом, — ответил Натаниэль безразличным тоном. — Возможно о том, что я никого не нашел.
— Да? И что же — я могу присутствовать при таком знаменательном событии?
— Конечно. Я приглашаю тебя, Ронен. Завтра, в два часа, в моем офисе.
Инспектор вышел, в сердцах хлопнув дверью.
Натаниэль чмокнул Офру в небрежно подставленную щечку.
— Любишь ты театральные эффекты, — сказала она недовольным тоном.
— Если верить моей маме — а у меня нет оснований ей не верить, она святая женщина, ее умоляли играть в «Габиме», — сообщил Натаниэль. — Так что, актерство у меня, видимо, наследственное… — он посмотрел на часы. Было четырнадцать часов пятнадцать минут. — А что, все уже собрались?
— Давным-давно, — Офра оглянулась на приоткрытую дверь кабинета и понизила голос. — И если ты немедленно не начнешь, они разбегутся. Грузенберг уже дважды выскакивал в приемную. И вид у него весьма воинственный. А инспектор Алон, по-моему, готов тебя пристрелить.
— Прекрасно. Как я выгляжу?
— Как всегда.
— Значит, превосходно, — Розовски придал своему лицу максимально деловое выражение и отворил дверь кабинета. Собравшиеся встретили его возмущенным шумом. Розовски предостерегающе поднял руку.
— Тихо, тихо, господа! — сказал он. — Меня задержали достаточно веские причины. Думаю, выслушав их, вы поймете и простите. А сейчас, — он прошел к своему месту за письменным столом, — мы можем начать, — Натаниэль обвел кабинет задумчивым взглядом. Все, кого он пригласил, были в сборе, и от этого его маленький кабинет казался совсем крохотным.
— Насколько я могу понять, расследование завершено? — спросил Цви Грузенберг светским тоном.
— Не совсем так, — сказал Розовски.
— Что значит — не совсем так?
— Действительно, Натан, я пришел потому, что ты обещал… — в разговор вступил было инспектор Ронен, но Розовски перебил его.
— Дайте мне договорить, господа, — сказал он. — Да, в настоящий момент расследование не завершено, но оно будет завершено в течение ближайшего получаса.
Возмущенный шум стих, хотя лица почти всех присутствующих сохраняли выражение недовольства — в той или иной степени. Натаниэль протиснулся между вольготно раскинувшимся в кресле инспектором Алоном и собственным письменным столом.
— Итак? — нетерпеливо сказал Грузенберг. — Мы все ждем.
— Да, конечно, — Натаниэль вытащил сигареты, не распечатывая пачку, положил ее на край стола. — Пожалуй, можно начинать… Цви, я позволю себе вначале повторить то, что известно всем. Если кто-то не желает слушать…
— Ради Бога, Натан, хватит тянуть! — взорвался Алон. — Кто-то желает, кто-то не желает… Ближе к делу! Я не замечал у тебя избытка вежливости в старые времена.