Мельница на Флоссе (Элиот) - страница 24

Я частенько читаю ее вслух по воскресеньям. (Мистер Талливер питал к этому славному писателю особую симпатию, так как ему нравилось его имя.) Этих книг у нас целая куча, по большей части проповеди; у всех у них схожие корочки, вот я и полагал, что все они на один образец, как говорят. Да, знать, не суди об арбузе по корке. И мудреный же это свет!

— Ну-ну, — назидательным тоном произнес мистер Райли, снисходительно поглаживая Мэгги по голове, — советую тебе отложить «Историю дьявола» и читать какие-нибудь другие, хорошие книги. Разве у тебя нет книг получше?

— Есть, есть, — воскликнула Мэгги, слегка оживившись — ей очень хотелось показать, как много она читает. — Я знаю, в этой книжке написано про нехорошие вещи, но мне нравятся картинки, и я придумываю к ним истории из головы. У меня еще есть басни Эзопа, и книжка про кенгуру и других зверей, и «Путь паломника».[5]

— Вот прекрасная книга, — сказал мистер Райли, — лучше не сыщешь.

— Да, но в ней очень много про нечистого, — торжествующе воскликнула Мэгги, — там даже есть картинка, где он нарисован в своем настоящем виде; это когда он сражался с Христианином. Сейчас покажу.

Мэгги стремительно кинулась в угол комнаты, взобралась на стул и достала с небольшой книжной полки старый, потрепанный том Беньяна, который сразу, избавив ее от труда искать нужную страницу, открылся там, где была эта картинка.

— Вот, — сказала она, снова подбегая к мистеру Райли, — Том раскрасил его для меня, когда был в последний раз дома на каникулах, — видите, тело все черное, а глаза красные, как огонь, потому что у нечистого внутри огонь и он светит у него из глаз.

— Полно, полно, — сказал мистер Талливер тоном, не допускавшим возражений; ему стало немного не по себе от того, с какой легкостью она обсуждала наружность могущественного существа, породившего законников. — Закрой книгу, и чтоб я больше не слышал подобных разговоров… Так я и думал: ребенок из этих книг не столько доброго, сколько худого наберется. Ступай посмотри, где твоя мать.

Глубоко обиженная, Мэгги тотчас закрыла книгу, но, не имея особого желания заниматься поисками матери, пошла на компромисс и, забившись в темный уголок позади отцовского кресла, принялась нянчить куклу, к которой изредка, обычно в отсутствие Тома, начинала вдруг испытывать нежность; о туалете ее она не заботилась, зато запечатлевала на ней столько горячих поцелуев, что восковые щеки куклы приобрели нездоровый, сероватый оттенок.

— Ну, слыхали вы что-нибудь подобное? — сказал мистер Талливер, когда Мэгги скрылась. — Какая жалость, что она не мальчик; уж ее-то законники вокруг пальца бы не обвели, провались я на этом месте. Ведь вот что удивительно, — здесь он понизил голос, — я взял ее мать за то, что она проста и собой не урод, к тому же в их семье все— редкие хозяйки; а главное — она не очень-то свой нрав выказывает, за то я ее из всех сестер и выбрал — не позволю же я, чтоб меня учили в моем собственном доме. Да, видите ли, когда сам ты не дурак, так наперед и не скажешь, г. кого пойдут дети, и даже славная, покладистая женщина может нарожать вам бестолковых парней и вострух девчонок. Воистину свет вверх дном перевернулся. Только диву даешься! Тут даже невозмутимому мистеру Райли изменила серьезность, и, когда он отправлял в нос очередную понюшку табаку, плечи его подозрительно тряслись. Успокоившись, он сказал: