— О Том, пожалуйста, прости меня! Я не могу этого вынести. Я всегда буду хорошая… всегда буду все помнить. Только люби меня… пожалуйста, Том, милый!
С годами мы приучаемся обуздывать наши чувства. Поссорившись, мы держимся врозь, изъясняемся благовоспитанными фразами и так с необыкновенным достоинством храпим отчужденность, одна сторона — выказывая твердость характера, другая — глотая свое горе. В наших поступках мы далеко отошли от непосредственности животных с более низкой организацией и ведем себя как члены общества но всех отношениях высокоцивилизованного. Мэгги и Том еще мало чем отличались от молодых зверенышей, и поэтому она могла тереться щекой о его щеку и, орошая слезами, целовать в ухо. И в душе мальчика нашлись нежные струны, откликнувшиеся на ласки Мэгги: он проявил слабость, совершенно несовместимую с его решением наказать ее как следует, — принялся целовать ее в ответ и уговаривать:
— Ну, не плачь, Мэгзи, не надо; на вот, съешь кусочек кекса.
Рыдания Мэгги стали стихать, она потянулась к кексу и откусила кусок; тут и Том откусил кусочек, просто так, за компанию, и они ели вместе и терлись друг о друга щеками, лбами и носами, напоминая, не в обиду им будь сказано, двух дружных пони.
— Идем, Мэгзи. выпьем чаю, — сказал наконец Том, когда весь кекс, который он захватил с собой, был съеден.
Так окончились печали этого дня, и на следующее утро Мэгги рысцой бежала рядом с Томом, попадая, благодаря особому таланту, всегда в самую грязь; в одной руке у нее была удочка, другой она помогала брату нести корзинку; ее смуглая рожица, обрамленная меховым капором, сияла — Том был с ней ласков! Она попросила Тома надевать для нее червяков на крючок, хотя он и дал ей слово, что червякам не больно (по мнению Тома, это не имело особого значения). Он знал все о червяках, и рыбах, и тому подобных вещах; и каких птиц следует остерегаться, и как отпирать висячие замки, и в какую сторону отводить перекладину на воротах. Мэгги считала познания такого рода удивительными, — для нее это было куда труднее, чем запомнить, что написано в книгах; его превосходство внушало ей благоговейный трепет, тем более что Том единственный считал нее, что она знала, «вздором» и не удивлялся ее уму. И действительно, по мнению Тома, Мэгги была глупая маленькая девочка. Все девчонки глупы: они не могут попасть камнем в цель, не умеют обращаться со складным ножом и боятся лягушек. Все же он очень любил свою сестренку и собирался всегда о ней заботиться, оставить ее у себя домоправительницей и наказывать, когда она того заслужит.