– Руки!
Старушка чуть согнула ноги в коленках, но руки подняла быстро.
Ощупывая трясущееся тело под многослойной одеждой, Филимон отворачивал лицо. Паспорт, деньги и пенсионное удостоверение были во внутреннем кармане одежонки, напоминавшей пальто на рыбьем меху.
– Парфенова Аделаида Львовна, – прочитал он в паспорте.
– Ада я, – согласилась старушка, опустив руки.
– Вот что, Ада. Паспорт твой побудет у меня, пока ты Зойку навещаешь. Ты калека? – спросил Филимон, покосившись на трость.
– Сам ты калека! Я зимой всегда с палкой хожу, упасть боюсь. И чтоб оттянуть какого-нибудь паскудника, опять же… если что… – Она затихла под его яростным взглядом.
– Следи за своей палкой. Если еще раз поднимешь ее от пола выше двадцати сантиметров, сломаю.
– Ладно. А ты крестик Зойке верни!
Оценив упорство женщины, Филимон кивнул – сделка состоялась.
В доме его ждали старшие дочери и Дездемона. Стояли в прихожей.
– Вот, тут крестная Зойкина приехала погостить, – на этом объяснения Филимона закончились.
– Ты – старшенькая? – ткнула пальцем в Маринку старушка.
– И что дальше? – шагнула к ней девушка, не собираясь прощать увиденное на улице.
– Ничего, ладненькая, – кивнула старушка. – А ты, значит, младшенькая. – Она уставилась на Иринку изучающе и, выдержав пристальный взгляд ее холодных глаз, хмыкнула.
– Младшенькая у нас супчик кушает наверху в постели, – заявила Иринка.
– Уже кушает? Хорошо, хорошо… А ты, значит, здесь за ключницу? – этот вопрос адресовался Дездемоне. – Одна на все – и убрать, и сготовить, и сопли фартуком утереть. Статная женщина. Хороша!
Дездемона распрямила плечи и заалела.
– Спишь с хозяином иногда? – спросила тут же старушка. – Ну и чего он на тебе не женится? Девчонки все равно как родные. Была бы законной мачехой, имела бы право командовать. Глядишь, и Зойку бы уберегла.
Сочтя на этом знакомство законченным, крестная Ада размотала платок, сняла свое пальтецо и шапку и оказалась в шерстяном спортивном костюме с белыми полосками по рукавам и сбоку штанин. Под шапкой слежались коротко стриженные волосы – седые, местами подкрашенные в розовое. Потоптавшись и осмотрев пол, она сняла войлочные полуботинки на молнии, открыв для обозрения шерстяные носки грубой вязки со штопкой на пятках. Под варежками у нее были хлопчатобумажные перчатки с отрезанными кончиками, так что пальцы торчали из раструбов сомнительной чистоты. В таком виде – спортивном костюме, носках и в перчатках – она отправилась наверх, к крестнице.
Зойка сидела на ковре и ждала. Когда дверь в комнату открылась, Зойка уставилась в лицо крестной, стараясь поймать ее взгляд. Крестная открыто посмотрела на Зойку – глаза в глаза, и девочка выдохнула напряжение, расслабилась.