Дариэль судорожно стиснул деревянную плашку скамейки. Только не сорваться, только не закричать.
— Понятно. Сюда на такси приехала?
— Да. Из кафе вызвала.
— Я так и думал. Ты хоть свой адрес-то знаешь?
— Нет, — растерялась Элайвен. — Я не подумала. Я же всегда с проводником ходила.
— Ты в доме живёшь, в отеле?
— Ну вот ещё, в отеле, — высокомерно вздёрнула носик долинница. — У Пиаплиена в Гавре есть свой дом. Я и приехала его покупать.
Как можно купить дом, не зная адреса, у долинников не спрашивают. Обыкновенно. Элайвен интересовали размеры, крепость постройки, удобства, близлежащие магазины. Потом — цена. Она ни одного лишнего ливра не заплатила, тут можно быть уверенным, а вот знать, где именно твоя удачная покупка находится, при таком количестве охраны и проводников вовсе не обязательно.
— Рядом с ним что есть?
Приметы улицы Элайвен описала толково и кратко, только самое главное и наиболее заметное, место Дариэль узнал. Пожалуй, девчонка вовсе не глупа, просто до смешного неопытна.
— Какой раз ты в человечьем городе? — спросила он.
— Второй.
Дариэль усмехнулся.
— Не ходи больше одна, особенно по бедным кварталам. А уж если идёшь, так не наряжайся как на дипломатический приём.
— Ну не такой уж он и бедный.
— Если сравнивать с трущобами и ночлежками, то очень даже приличный. Прикройся, — он встал, дал девушке свою куртку. — Нечего серебром отсвечивать. Выйдем к центру, тогда — пожалуйста, красуйся. Пойдём.
— Господин, — Элайвен сидела на скамейке, сложив руки с безупречным маникюром на коленях, длинные миндалевидные ногти поблёскивали серебром. — Простите за дерзость, но вы не сказали, как вас называть.
Стоит только долинникам заблудиться, они сразу становятся такими приветливыми и вежливыми.
— Это не поэтому, — Элайвен внимательно рассматривала руки, а уши то выпрямлялись, то опускались и отворачивались кончиками к затылку. Казалось, ещё немного, и она взлетит как вертолёт. Дариэль устыдился. Нашёл перед кем опытом хвастаться, перед домашней девочкой, которая и долину-то за свои триста пятьдесят лет покидала раза четыре. Визиты к дальним и ближним соседям не в счёт, все долины, по большому счёту, одинаковы. Сам он что ли, великий герой, лучше её был?
— Просто я не подумала сразу… Друг Славяна не может быть плохим людем. Я вела себя очень грубо. Простите.
Как хорошо, что она так прекрасно воспитана, смотрит, как того требует этикет, только на руки, а не на собеседника, не видит его лицо и уши, даже сквозь ресницы не взглянет. И ресницы у неё такие красивые — коричневые, длинные, густые. И брови красивые — тонкие, длинные, тоже коричневые. Элайвен не зря называют одной из прекраснейших девушек северных долин.