Кажется, он пытался крикнуть что-то, но его корежило и ломало, словно припадочного. Наконец, сквозь сжатые зубы вырвалось хриплое: "Дрянь!..
Потаскуха!.." – Тейко вскинул лук, но выстрелить не успел, пастух Мачо, прыгнув, ударил его по локтю, и стрела косо ушла в небо.
– Не блажи! – крикнул Мачо. – Годами еще не вышел, расправу творить!
Не ты ее судить станешь!
Слово было произнесено. Бойша стряхнул секундную растерянность и приказал не терпящим возражений голосом:
– Отведите ее к Матхи и заприте. Ее мы будем судить завтра. Сегодня день охотников, а не женщин. Люди, решайте: кто перед вами? – зеленый жезл указал на Таши.
– Мангас!.. – раздирая горло заорал Тейко.
– Он мангас, или она потаскуха? – спросил вождь.
– Оба!
В толпе захохотали, чей-то голос громко крикнул: «Человек!» – слово это было подхвачено, недовольных никто не расслышал.
Ромар и несколько старух подошли к бледной Унике, забрали из ослабевших рук амулет.
– Идем, – коротко сказал Ромар.
– Куда? – вмешался Таши. – Я ее не отдам.
– Молчи! – в голосе Ромара звучала нескрываемая злость. – Ты сегодня уже наделал глупостей на целую жизнь вперед.
– Я… – не успокаивался Таши.
– Ты хочешь спать! – выцветшие глаза Ромара налились июльской синевой. – С Уникой пока ничего не случится, а ты – спи!
Таши покорно опустился на ложе, подготовленное для несостоявшегося действа и мгновенно уснул, словно не было вокруг шума, криков и всеобщего смятения. Сколько он проспал, Таши не смог бы ответить. Одурманенная фантазия, ничем больше не сдерживаемая, швырнула его в пучину столь сладострастного кошмара, что Таши даже наедине с собой вспоминал этот сон смущаясь. И в то же время Таши казалось, что он не спал вовсе, что не прошло и минуты, он едва прикрыл глаза и тут же услышал голос Ромара:
– Ну-ка, быстренько поднимайся, нашел время отдыхать.
С великим трудом Таши приподнялся, натянул одежду, которую подтолкнул ему Ромар. Оглянулся, ища Унику. Ее нигде не было.
– У меня в сумке фляга, – сказал Ромар. – Достань и выпей до капли.
– Один раз ты меня сегодня уже опоил, – не удержался Таши. Ему было худо, руки дрожали, цепкий колдовской туман упорно колыхался в голове.
– Вот именно. Теперь надо привести тебя в чувство.
Таши откупорил фляжку, понюхал. Питье горько пахло мятой и полынью.
Оно действительно немного прочистило голову, хотя Таши так и не мог как следует вспомнить и понять, что же все-таки с ним было на самом деле. Он твердо знал только одно: Унике угрожает беда.
– Слушай внимательно, – наставлял Ромар. – Сейчас ты пойдешь и тебе поставят знак воина. Потом получишь свои награды, а завтра с утра отправишься вместе с дозорными вверх по реке.