В последнее время кровати в том смысле, в каком их понимало большинство людей, были в «Маллионзе» не в особом почете. Узкая односпальная кровать, в которой Тэлли спала с детства, осталась в доме единственной пригодной. Вряд ли Сол захочет сворачиваться калачиком на старой, вонючей медвежьей шкуре Джулии; еще менее вероятно, что он проведет ночь, стоя в саду, как иногда поступал Большой Рог. Судя по всему, вождь считал это лучшим видом отдыха. Но едва ли Сол Дьюсбери разделяет его мнение.
Тэлли остановилась посреди Длинной галереи. – Вот один из наших лучших гобеленов, – с гордостью произнесла она, показывая на темную тряпку, на которой Сол почти ничего не смог различить. – Он был соткан в ознаменование брака четвертого графа и графини. На нем изображена легенда об Ионе и Ките.
– Иона и Кит, да? – ухмыльнулся Сол. В его взгляд прокрался злобный блеск. – Не очень лестно для бедняжки графини, – насмешливо заметил он. – Дамочка была крупных размеров, да?
Тэлли с ужасом обернулась. На мгновение Сол ощутил, что его судьба качается на краю пропасти. Ну зачем ему вздумалось шутить над наследственными чертами обитателей «Маллионза»? Но тут лицо Тэлли расплылось в улыбке.
– Какой же вы гадкий! – сказала она, трогаясь дальше.
Наконец они подошли к спальне. Тэлли толкнула дверь, но та не поддалась.
– Позвольте мне, – предложил Сол.
Он навалился изо всех сил на тяжелую дубовую дверь, тотчас же уступившую ему, да так, что дверь распахнулась настежь и Сол с Тэлли, влетев внутрь, растянулись на полированном полу, едва избежав столкновения с рукомойником Георгианской эпохи.
– Замечательно, – сказал Сол, приходя в себя и переводя взгляд на самое ценное сокровище «Маллионза».
При виде ущерба, нанесенного молью парчовому балдахину, у него в душе все запело. Массивные резные стойки кишели не только изображениями полуобнаженных богов и богинь, но и древесными точильщиками. В довершение всего внезапно вырубилось электричество. Отыскав впотьмах свечу, Тэлли зажгла ее, и дрожащее пламя отбросило дьявольски гримасничающую тень от лица Сола, с вытянутым сгорбленным носом, на потрескавшиеся стены.
Сол повернулся к ней, и его глаза сверкнули.
– Вы просто восхитительны! – прошептал он, обращаясь, впрочем, не к Тэлли, а к десяти тысячам акров первосортного участка земли под застройку, которые она олицетворяла.
Застенчиво опустив взгляд на доски пола, Тэлли поежилась. Не столько от холода, сколько от захватывающего восторга при мысли о том, что она сейчас совершенно одна, рядом с кроватью, в обществе самого красивого мужчины из всех, что ей доводилось видеть. К тому же только что признавшегося, что он находит ее восхитительной. Сердце Тэлли гулко заколотилось, во рту пересохло, а внизу, наоборот, стало влажно.