– Лаврентий Павлович… – Павел многое хотел сказать, но слова на ум не шли, и он выдавил только: – Я постараюсь…
– Ты уж постарайся как-нибудь… – Берия поднялся и крепко обнял Павла, второй раз в жизни и теперь уж точно последний…
…А вот такого сюрприза он не ожидал! Едва Коротков вошел в помещение штаба, чтобы доложить об окончании работы, как навстречу ему поднялся Хрущев.
– Павлушка? Здравствуй, дорогой! А я тут был у Кирилла[109] и решил тебя подождать. Ну как? Сдержал Берия слово?
– Вот, – протянул Павел лист бумаги.
Черт! Что же делать? Если Хрущев возьмет его с собой, плохо дело – тогда будет не удрать. Надо что-то придумать! Что-то совсем наглое и неожиданное. Ему наверняка не терпится поехать по бериевскому адресу. А если…
– Никита Сергеевич, – смущенно проговорил Павел. – Можно вас попросить…
– Ну, говори…
– Понимаете… У меня на сегодня был заказан разговор с Драгомичами. Жена моя туда уехала в отпуск, к родителям. А я совсем забыл, с этим делом. Я подумал… может быть, можно позвонить отсюда, из штаба? Там за два дома агроном живет, у нее есть телефон с выходом на междугороднюю линию. Ну не разорю же я штаб МВО!
– Не разоришь! – засмеялся Хрущев. – Уж эту-то премию ты заслужил. Пойдем, отведу на пункт связи. Поговоришь, потом тебя довезут до дому, я распоряжусь. Молодец, Павлушка, хвалю!
– За что, Никита Сергеевич? У меня ведь ничего толком не получилось!
– Ну отчего же не получилось? Кто знает, почему он сдался? Может, потому, что ты поговорил с ним по-человечески, сердце ему размягчил, сына напомнил, ну он и… А бериевские люди… мы их теперь и сами найдем!
…Двадцать минут спустя Павел сидел все в том же красном уголке, ожидая машину, с которой вышла задержка – спустило колесо. Коротков уже подумал было уйти, не дожидаясь, но задержала простая мысль: пешехода слишком легко догнать. Если он пойдет пешком, вполне может случиться, что в квартале от штаба выскочит из подворотни штук шесть бандитов с пистолетами, и ага… Если же поехать на машине, то его, скорее всего, будут ждать дома, в парадной. А он по дороге попросит остановиться возле дежурной булочной и уйдет.
От нечего делать он достал листок бумаги, который дал ему Берия, развернул. Там было нарисовано здание. Чем-то оно напоминало московские высотки, но смотрелось все же немного иначе. Высотки крепко стоят на земле, а это словно бы цеплялось шпилем за небо, не нарисованное, но почему-то ощутимое за краем листа. Чуть ниже были написаны стихи, и в самом деле смешные, мальчишеские и очень правильные. И дом красивый. Павел сложил листок и молча подошел к окну. Эти светлые строчки сейчас не вовремя. Потом он прочтет их внимательно, потом…