– Черт возьми, Кейти, если бы она только до его груди дотронулась, ничего бы не случилось! – с усмешкой произнес низкий, грубоватый мужской голос.
Сколько же здесь народу? Грейсон попытался сосредоточиться, но ощутил женскую ладонь у себя на лбу. Он сразу узнал эту руку – она была мягкая и успокаивающая.
– Лучше всего дать ему настойки опия, – сказал мужчина.
Грейсон в негодовании хотел привстать.
– Он ведь без сознания, – возразил нежный женский голос.
Вот умница, подумал Грейсон, откинувшись на подушки.
– Скоро он очнется и тогда задаст нам жару. Вот увидишь, – пробормотал мужчина.
Тут ты прав, мрачно подумал Грейсон.
Придя в сознание, Грейсон решил этого не показывать, так как был окружен, как он считал, недоброжелателями и кто-нибудь из них вполне мог ему навредить. Тупая боль в голове и плече свидетельствовала о том, что он ранен серьезно. Постепенно он все вспомнил. Грязный мальчишка, который потом оказался девушкой; затем – выстрел. Грейсон смутно помнил, как он разговаривал с этим щенком. А потом? Неужели он лишился чувств? Черт возьми, трудно представить, но он едва не повстречался со смертью. Хотя этого не произошло, но сейчас он беспомощен, словно младенец, а это для него непривычно. Он решил, что долго оставаться в таком состоянии не станет и возьмет ситуацию в свои руки: подчиняться кому бы то ни было он не намерен. Грейсон был совершенно уверен, что кто-то нанял девушку, чтобы та его застрелила, так как ничьих сестер он не соблазнял. За исключением Шарлотты Троубридж, девственницы его не пленяли, и уж точно ни одну из них он не наградил ребенком. Отец рано прочитал ему нравоучение об ответственности мужчины, и никаких незаконнорожденных детей у него не было.
Стараясь дышать ровно, притворившись спящим, Грейсон прислушивался к звукам в комнате. Он смутно помнил о присутствии мужчины и женщины, а также девушки с нежными руками и приятным голосом.
Стояла тишина, лишь за окном чирикали птицы. Грейсон осторожно приоткрыл глазе и бросил быстрый взгляд вокруг. Рядом с ним никого не было. Прежде всего он осмотрел плечо, на котором обнаружил чистую повязку. Невзирая на жуткую боль, он подвигал рукой и поблагодарил Бога за то, что пуля не прошила его ниже. Затем он увидел, что лежит до пояса голый, и вспомнил легкие прикосновения девичьих рук. Но тут же обругал себя дураком, так как девчонка наверняка была уличной воровкой, готовой за деньги убить безоружного человека. Правда, он находился не в грязной лачуге, а в просторной комнате, освещенной утренним солнцем, струившимся из-за откинутых штор. Стеньг были обшиты белыми панелями с позолотой, на потолке виднелась искусная лепнина, а немногочисленная мебель, включая огромную кровать, на которой он лежал, была в стиле эпохи Людовика XIV.