- Он работает по-прежнему главным механиком? – спросила Светлана.
Викентий Денисович отрицательно покачал головой:
- Нет, сейчас Миронов - разнорабочий. Всё выплатил, до последней копеечки, машину продал...
- А почему же его дело не передали в народный суд? - недоумевала Светлана. - Ведь вор же, вор!
- Милая девушка, всё не так просто... Можно было бы и в суд, да ведь у него трое детей. Ну, посадят Миронова за решётку... А дети? Детям как потом в глаза другим детям смотреть, ведь их отец - вор, в тюрьму сел? Не пропали бы они, а вот душевную травму им значительную нанесли бы. Мы ведь и о детях обязаны думать, о своих, о чужих - они наши дети, советские, потому и воспитывать мы их должны сообща. Я сам и предложил не передавать дело в народный суд. Ну, а если Миронову урок впрок не пойдет, тогда...
- А потом опять механиком будет?
- Разве что на буксире, а главным - никогда.
Они долго беседовали, пока их разговор не прервала Валентина Юрьевна, поманив мужа пальцем на кухню. Викентий Денисович ушёл и вернулся, торжественно неся перед собой никелированный самоварчик. Следом шествовала Валентина Юрьевна, держа на вытянутых руках чёрный раскрашенный яркими цветами поднос с чайными чашками и розетками, наполненными вареньем.
А потом пили чай с клубничным, черничным, голубичным вареньем и вспоминали годы работы Валентины Юрьевны в школе, не замечая, что за окном уже стемнело. И Светлана чувствовала себя уютно от ласковой доброжелательности хозяев.
- Ох, - спохватилась Валентина Юрьевна, когда настенные часы отзвонили восемь раз, - скоро последний паром, а мы заговорились... Викеша, проводи девочку до пристани.
Светлана одевалась в прихожей, а Валентина Юрьевна придирчиво следила, чтобы были тщательно застегнуты пуговицы на её пальто и у Викентия Денисовича на шубе, проверила, есть ли на шее мужа шарф.
В сопровождении Викентия Денисовича Светлана шла по слабо освещённым улицам Моторного. Она думала, что старик будет задерживать её, но Викентий Денисович шагал споро, широко, так, что Светлана сама еле поспевала за ним.
- Викентий Денисович, а вы в восемнадцатом году здесь не были? - спросила Светлана, вспомнив про шашку.
- Нет, милая девушка, я здесь тогда не был. Я служил в Первой конной.
- Правда? А Буденного видели?
- К сожалению, лично не знаком, но видел его на митингах: я ведь командовал всего-навсего взводом. А рос под Оренбургом в казачьей семье, учился в Сибирском кадетском корпусе, службу потом начал в Сибирском казачьем войске в тринадцатом году. Дерзок был с начальством, потому как только началась первая война с германцем, меня сразу же отправили на фронт, думали, погибну, а я выжил. И на счастье мое, в одном со мной эскадроне служил мой двоюродный брат, он был большевиком. Он-то меня и научил уму-разуму, мы с ним потом и у Буденного служили, он погиб в гражданскую, а я вот жив. И во вторую германскую довелось повоевать. В этот раз меня никто не посылал, я сам добровольцем пошел в ополчение. Мы тогда жили с Валентиной Юрьевной в Москве, поженились перед самой войной, она была такая молоденькая, ясная вся... И работали мы в одной школе, я ведь и здесь, в Верхнем, тоже в школе трудился, но не в вашей, а на Моторном...