И не важно, что наши дети родятся рабами. Мы сделаем так, чтобы они ни в чем не нуждались, не чувствовали себя хуже других детей. Да, они будут знать, что не такие как все, однако… Однако все равно они будут счастливее всех. Потому что они ступят на дорогу повелителя небес, будут видеть Его, и, может быть, даже…
Если Он снизойдет к моим мольбам, мой первенец станет Его рабом. Ведь так уже было когда-то, когда самые счастливые из смертных отдавали великим богам своих любимейших детей. Вот было бы здорово, если бы…" Ее губ коснулась блаженная улыбка. И хотя глаза оставались открытыми, их взгляд был устремлен совсем в иные края, в другие времена, когда все, о чем мечталось, обретет явь, сбывшись именно таким, каким представлялось в это святое утро.
Она уже видела его – своего сына, такого красивого – с ее большими выразительными глазами, длинными ресницами – мечта любой девочки, они прекрасно смотрелись и на мальчишечьем лице. От отца ему достались губы – не такие полные и чувственные, как у матери, а, наоборот, тонкие, поджатые, они говорили о силе характера. И широкие решительные скулы, твердый подбородок. Его светлые прямые волосы были зачесаны назад и на городской манер убраны на затылке в маленький хвостик. Вокруг него была золото-зеленая дымка оазиса. Еще будучи маленькой девочкой она мечтала если не для себя, то для своих детей счастливой жизни в чудесном тепле оазиса. И хотя со временем, вернее – с приходом в караван бога солнца – ее представление о счастье сильно изменилось, видимо, те, детские мечты запечатлелись в памяти и вот сейчас нашли выход в ее грезах.
А еще… О, как бы она хотела этого! Рамир видела своего мальчика… Нет – уже приближавшегося к поре испытания юношу – в золотых одеждах Хранителя – самая сокровенная мечта любой женщины.
У нее была еще одна мечта… Ей страстно хотелось заглянуть в священный храм, увидеть его залы хотя бы в мечтах глазами своего нерожденного ребенка. И эта мечта тоже начала исполняться – что за чудесное утро! Ее сын двинулся к храму и она вместе с ним. Вот и врата. Застывшие в карауле люди внутренней стражи открыли врата перед Хранителем. Еще один миг, еще один шаг, и…
– Рамир, – окликнул ее кто-то, заставив, вздрогнув от неожиданности, разлить воду.
До этого мгновения она даже не предполагала, что не одна в повозке. И это открытие было для нее весьма неприятным.
Рабыня покраснела и, вместо того, чтобы поискать взглядом того, кто обратился к ней, опустила глаза, пряча их, словно стыдясь.
– Рамир, – Лигрен пододвинулся к ней, осторожно взял за локоть. – Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?