Ну, я не комплексовал ни по поводу нации, ни по поводу необрезанности новоявленного иудея, над чем потешались вволю все мои семейные. Дед Федор особенно поддразнивал Марию… Мы никому не говорили, что брак фиктивный. Знали об этом Максим и Колька. И те премудро помалкивали.
Для магазина там же в Кучино получили в аренду (опять-таки не без помощи Штеренгорца) помещение какой-то упраздненной за ненадобностью конторы: угол старого двухэтажного дома, помещения на первом и втором этажах, просторно и запущенно.
– Второй-то этаж зачем?
– Таки берите, детки, годится! Это же почти задаром!
Сумма взятки превышала сумму арендной платы в энное количество раз. Тут действовал закон обратной пропорциональности.
– Послушайте,- сказал Максим, обойдя верхнее комнаты, расположенные фонарем, – а может, нам здесь поселиться?
Идея показалась здравой, тем более все равно нужно было жилье. Из общежития нам с Максимом волей-неволей приходилось выселяться. Мария, скрывая от своих, что живет со мной врозь, приткнулась у какой-то подруги, и это тоже не могло тянуться долго. А мы были публикой неприхотливой, и то, что удобств поначалу было меньше минимума, никого не смутило. Тем более что стояло лето, и даже отсутствие двух-трех оконных рам не могло испортить настроения.
Закипела работа по отделке торгового помещения внизу: штукатуры-маляры, плотники-электрики, и все мы были заняты по уши и по уши измазаны в известке, краске и всякой дряни.
Наверху Мишаня, гугукая и урча, при помощи сына ладил рамы, сооружал из досок замечательно удобную мебель и приводил в божеский вид наше жилье.
Мария в шароварах, явно позаимствованных у бабушки, невозможного какого-то фасона блузе без рукавов стряпала на целую орду народа и была ослепительно хороша, о чем я никогда не забывал ей напомнить. И целовал в щечку, изображая примерного мужа, и с каждым разом процедура эта нравилась мне больше и больше. А потом однажды я поцеловал ее за ушком, и все, что мне за это было – быстрый взгляд из-под стрижиных крылышек. И взгляд этот не был недовольным.
Никому не будет интересно, если я стану подробно описывать три сумасшедшие недели. Все продирали глаза с солнцем, вечером падали от усталости с ног и забыли, как называются дни недели, потому что выходных не было все равно. Важно, что к концу этого сумасшествия на первом этаже организовался такой уютненький продуктовый магазинчик, сравнительно недорогой и укомплектованный всем, от жвачки и мороженого до водки и сигарет, под вывеской "Иван да Марья" (идея Абрама Моисеевича). А наверху о прежней конторе напоминал только дубовый паркет полов: там разместились четыре комнаты с мебелью из ольховых досок, кухня с электроплитой (поскольку газа не предусматривалось), и некоторые удобства. Ванны не было, только душ, но мы не придирались: есть где помыться, и ладно.