Останавливаю лебёдку, фиксирую трос, и на задней передаче вытягиваю джип на дорогу. Езжай, парень, только с дальним светом всё-таки осторожней: неровен час, кто-нибудь из общественных воспитателей бросит из окна болт или гайку. На твоих скоростях налететь на такое препятствие – серьёзное испытание.
– Почему это с "задними ногами"? – в её голосе обида.
– Потому что вдохновение, как правило, не учитывает, что жизнь не стоит на месте, – я перевожу дыхание: натянутый трос – это не шутки. – Что вчера было плохим, сегодня может быть хорошим, и наоборот. Приняв решение, ты никогда не унизишься до того, чтобы спустя какое-то время его пересмотреть.
Стучат. Поднимаюсь с сидения и смотрю сверху через лобовое стекло на то, что делается снаружи.
Крюк от джипа отцеплен. Подтягиваю трос. Зелёная лампочка – порядок. Лебёдка зафиксирована, трос подтянут. Всё. Можно ехать.
– Никогда бы не подумала, что такие слова можно услышать в метель, в степи, в половине седьмого утра.
Смотрю на часы: шесть двадцать. До обеда не успеем.
– Что они там возятся?
– Ты не похож на обычного водилу.
– "Обычных" людей не бывает. Все – равнонеобычны.
Дверь распахивается. Влезают оба. Промёрзшие. Хмурые. Злые. Светлана недовольно жмётся ко мне. Я не питаю иллюзий. Я суше и теплей. Причина только в этом.
– Максим, у парня что-то с коробкой передач.
Я молчу. Ветер, злой, недовольный, хватает за шиворот Максима Добровольского и несёт… куда? Хотел бы я знать.
– Максим, – подключается парень. – Я заплачу. Отбуксируй меня в Одессу.
Я смотрю на Николая. Он понимает мой взгляд. В кузове две тонны молока. Почти всё – соя. Что делать?
– В том-то и дело, – возбуждённо повышает голос Николай. – Молоко он покупает!
По хорошей цене сторговались. И платит валютой! Триста долларов! Смотри, уже отсчитал!
Я молча смотрю на него. Одно дело привезти на молзавод смесь коровьего молока с соевым в божеской пропорции – никакая экспертиза не придерётся. Совсем другое, – привезти сою в Одессу, по цене коровьего молока.
– Только ему молоко не нужно, – торопится Николай, чтобы я не брякнул лишнего. – Он его здесь сливает.
– Куда сливает? – интересуется Светлана.
– Какая разница? – встревает парень. – На землю.
– Молоко на землю? В снег?
Я благодарен ей за это негодование.
– А что такого? Это моё молоко, куда хочу, туда сливаю.
Я смотрю на них, и мне опять выть хочется. И присутствие Светланы не помогает.
– Да брось ты, – напирает Николай. – Ну, куда мы в метель попрёмся? И чем дальше, тем хуже. Сливаем, и вся недолга. Расскажи кому, что покупателя прямо на трассе в метель нашли – не поверят. И тебе работа. За буксировку – отдельная плата. Ещё две сотни, я сторговался.