Постоянное чувство невосполнимой утраты. И страх, переходящий в ужас, что это будет продолжаться вечно"…
Максим собрал кусочки рыбы в глубокую миску, посыпал солью, добавил перца, вымешал и залил молоком.
– Светлана, – вытирая руки, сказал Максим. – Тебе придётся смириться с мыслью, что я пришёл к тебе не на пять минут и не до утра. Я всегда был с тобой, и всегда буду с тобой. И если есть в твоей жизни что-то незыблемое, на что всегда можно положиться, что никогда не сдвинется с места, не утонет, не сгинет и не пропадёт, то это я…
Она смотрела в окно и молчала.
Максим взял салфетку и старательно протёр стол. Потом достал банку с мукой.
– Мы друг для друга, Света. Мы оба ненормальные.
Она, наконец, обернулась к нему и вытерла покрасневшие глаза.
– Это я ненормальная?
– У всех норма – сперва говорить о любви, и только потом, если сложится, заниматься любовью. А у нас?
Она улыбнулась.
– Чтобы говорить о любви, тебе партнёр не нужен. Ты о любви говорил целую неделю.
– А ты, значит, отмалчивалась? – укоризненно покачал головой Максим.
– Я сопротивлялась, – она опять улыбнулась. – Вот только безуспешно.
– Светлана, – твёрдо глядя ей в глаза, сказал Максим. – Я не сбегу. Теперь это моя война. Теперь это меня достали. Теперь это ты тут ни при чём…
Она чуть нахмурилась и отвела взгляд.
Она вспомнила разъярённый КАМАЗ, выныривающий с невообразимым рёвом из черноты ночи; вспомнила хруст костей и скрежет раздираемой плоти легковой машины, в одно мгновение уничтоженной напором этой ярости; и поняла, что человек, стоящий перед ней, не шутит. Если он вообще умеет шутить.
Опять зуммер. Сообщение.
Максим старательно вытер руки и подтвердил приём.
На этот раз это была самая обычная комната, почти спартанская обстановка, протёртое ковровое покрытие, вылинявшие обои, деревянный стул, на стуле молодой парень с уже знакомыми детьми. Экран монитора очень чётко передаёт испуг и растерянность парня.
– Света, – будто по команде открывает рот парень. – Я ничего не понимаю. Эти люди, – он бросает осторожный взгляд куда-то в сторону, – привели детей и сказали мне, – он сбился, смолк, прислушиваясь к недовольному бормотанию. – Они вежливо попросили меня передать, что произошло недоразумение. Что виновные наказаны, – теперь он открыто смотрел вбок. Дети пыхтели и выкручивались, было видно, что парню стоило больших усилий, сидя на стуле, удерживать их на месте, да ещё повторять за кем-то малопонятный текст. – Все моральные издержки будут компенсированы…
Парень исчез. Под нежный перезвон колокольчиков на розовом экране проплыли слова: